Автор: [Chaos_Theory]
Вычитка: Motoharu
Рейтинг: nc-17
Жанр: роман
Предупреждения: ust
Статус: в процессе
Размещение: по запросу автору
От автора: для Эль-тян, которую автор очень любит и без которой второй части могло бы и не быть. И спасибо за вдохновение.
Глава_9
Где крутится строчка одна - днем и ночью:
"Вали из моей головы очень срочно",
И вместе с собой забери о тебе мои мысли,
Чтобы Богу не показалось, что мы в этом мире слишком зависли.
Сплин
"Вали из моей головы очень срочно",
И вместе с собой забери о тебе мои мысли,
Чтобы Богу не показалось, что мы в этом мире слишком зависли.
Сплин
читать дальше
Время представляет собой тонкую, бесконечно тянущуюся резину. Словно кто-то невидимый держит края, выбирая точку отсчета самостоятельно – откуда начать растягивать.
Два года. Это слишком долго...
Крис рад, что за это время смог перепихнуться примерно с половиной состава РА. Разве может парень, отвечающий за размещение пленных по городу, отказать тому, кто его некоторое время назад первоклассно трахнул? Конечно, может. У Аллена недостаточно прав. Но нет времени, чтобы выяснять местоположение Гордона у кого-либо еще. Крис улыбается, прижимает трубку к уху и ласково говорит, что он сделает с этим парнем, если получит информацию. Это удобно.
- Но только так, чтобы никто не знал, - голос немного дрожит от неуверенности и возбуждения.
- Конечно, - Аллен быстро записывает адрес. - На следующей неделе тебя устроит?
- Ну...
- Договорились.
За квартирой следит охрана. Криса пропускают сразу - следующая неделя будет полна раздачей долгов.
Робби плохо настолько, что он не может думать ни о том, почему поддался Патрику, ни о последствиях своей слабости. Мир, сузившийся до ослепительно белой пульсирующей точки. Боль, возвращающая его во времена лаборатории. Гордон подтягивает колени к груди, прижимается виском к холодному металлу наручников. Контуры предметов расплываются перед глазами. Только полоса света под дверью отчетливая и далекая. И яркая до боли.
Робби жаль, что его не убили по дороге. Били же, так почему нельзя было приложить чуть больше старания? Или он слишком важен для верхушки РА? У правительства, по крайней мере, есть правило: мелочь можно убивать, а всех более-менее значимых захватывать и привозить живыми. Мысли текут в голове раскаленной рыже-алой лавой, выжигая все на своем пути.
Нужно было сделать инъекцию. Тело затекло. Тело слабо. Он никто без своего дара.
Когда открывается дверь, Гордон выдыхает осторожно и пытается сесть. Вглядывается в темноту, часто моргая.
Не Леон…
Крис аккуратно прикрывает дверь. В квартире темно. Звяканье цепочки наручников, скрип пружин, дыхание. Пальцами по стене, нащупывая выключатель. Свет слабый, но позволяет увидеть...
- Твою мать.
Поначалу кажется, что на Робби нет ни одного живого места - синяки на боках, плечах, ребрах. Ногами били? Аллен сглатывает, сжимает пальцами спинку старой кровати. Растрепанные волосы и запекшаяся кровь на губах. Из одежды только порванные и испачканные в грязном снегу штаны.
Время - к исходному моменту, больно ударяя по запястью, потому что отпустил только один край.
Шаг. Холод. Страх.
- Что-то ты... - уголки губ дрожат, - плохо выглядишь.
- Аллен...
Голос, и смазанный как синяя размытая полоса след. Узнавание. По следу – в большей степени. Так много времени вместе – слишком близко, нельзя было не запомнить. Внутри, оттиском. Даже если все это время не позволял себе вспоминать или вспоминал только последние минуты: запись, слова Аллена, - подогревая ненависть. Он – тот, кто виноват во всем. А теперь вдруг, теплым, легким ветром – у них было и другое.
Боль пульсирует в правом виске, подобно огненным кругам, стискивающим голову. Патрик мог бы пожалеть и вколоть чуть больше, чтобы уж прямо там сдох. А так... Роберт, усмехнувшись, продолжает:
- Просто… ты всегда приходишь в не самый подходящий момент.
Для других. Для него – самый удачный. Момент слабости.
Внутри отпускает. Если Робби способен шутить, хоть и так неудачно, то значит, еще вменяем. Крис молча берет стул и садится напротив кровати. Хотелось сесть рядом, но не факт, что Гордон бы не дернулся в сторону, возможно, от боли, или же не только от нее...
- Я, как только узнал, сразу... - замолкает. - Как ты вообще попался, это же... Не вовремя расслабился, что ли?
Почему? Почувствовал же заранее. Лицо Криса расплывается перед глазами. Не думать ни о чем. Только бы эта боль и подкатывающая волнами тошнота отступили.
- Мне нужно меньше верить... - лестница Академии, ветер и крыши города. «Я люблю тебя. И... я буду чувствовать это всегда», - тем, кто говорит о любви.
Звякают наручники, Робби сползает ниже, опираясь о стену.
- Это уже допрос?
- Нет. Я не по этой части. Если сверху, - взглядом на потолок, - узнают, что я тут, мне мало не покажется.
Крис протягивает руку. Секунда неуверенности. Пальцами по предплечью до запястья Гордона, чувствуя тепло нагревшегося от кожи металла и пульс - слабый, сбитый.
- Я тогда правду говорил...
Не надо. Робби кусает сухие губы, чтобы не застонать. Наркотик сбил защиту, и теперь эмоции Аллена похожи на волны, окатывающие с головой. Вода: грязная, мутная – горько-соленая на вкус.
- Сейчас уже не имеет никакого значения.
Это правда. Тогда закончилось все. Нить перерезали – оборвали связь. Искусственно. Робби закрывает глаз, пытаясь закрыться от образов. Похоже на то, что он - листок на сильном осеннем ветру. Не за что зацепиться.
Поднимает взгляд. Такой же. Кажется, совсем не изменился. В отличие от Леона. Гордон слабо поводит плечами:
- Чего хочешь-то?
- А чего хочешь ты? - Аллен криво улыбается.
Зря. Все. И эта любовь, и чувства, и то время - как дождем смываются с каждым взглядом и словом Гордона. Думал, будет иначе. Что время, проведенное с Крисом важнее, чем трах с Фергюсоном...
- Хотя, я знаю, - отстраняется, сует руки в карманы, откинувшись на спинку стула. - Тебе нужен... Лео? - произносит имя нарочито ласково.
Как будто снова оказался там. Роберт сглатывает, пытается сдвинуть выше браслет наручников. Не было ни РА, ни правительства. Только Робби, Лео и Крис. С самого начала.
- Лео... и так – мой. Это... - закон? Та самая неизменная, с которой приходится мириться при решении любого уравнения и любой задачи. Так есть. Хорошо от этого или плохо – не имеет значения. – Это... ты не можешь изменить. Хотя очень хотел, еще тогда.
- Робби... - Крис смотрит с сочувствием, прямо в глаза, потом отводит взгляд, - Леон тебе ничего не сказал?
Пусть почувствует то же, что и я.
- Знаешь... – поводит плечами. - Фергюсону очень сложно противостоять. Не в плане харизмы, - смешок. - Тебя он трахал, тоже используя дар?
Холод. Промерзают, кажется, даже сосуды – хрупкие веточки кораллов, которых Робби никогда не видел на самом деле. Как и многое из книг – бесполезных, пыльных томов. Гордости их семьи. Там нет ответа, ни в одной, что делать, когда так...
Болит. Даже пульсация в голове замирает. Ничего. Только инстинктивное первобытное желание кричать. В пустоту. И почти такое же древнее, ледяное – нельзя. Приказ крови. Им ничего нельзя. Роберт выдыхает осторожно.
- Нет. Не использовал. А ты лжешь. Ты ему не нужен. Ты никому не нужен, Аллен.
Во рту пересыхает, но Крис только улыбается, хмыкнув. Губы вот-вот раскрошатся – дрожат.
- Ты уверен в этом?
Сжимает кулаки в карманах, чтобы на лице не отразилось лишних эмоций. Чтобы внутри была только боль и злость.
- Ему было так удобнее, он мне сам сказал уже после. И волосы... кажется, что стоило их состричь, как ему легче стало, - взгляд в глаза Робби. Верь мне. - Или ты думаешь, что если он поимел тебя один раз, то любит?
Робби чувствовал Леона. Тогда. Но внутренний голос подсказывает: как и Криса в башне Академии. И что? Гордон ничего не знает о любви. Он обманывается и принимает за нее... все, что угодно. Пальцы болят, кровь выступает из порезов – яркие, темные полосы на белой коже. Роберт вытирает ладонь о штаны.
Уйди... Достаточно...
- Ну... если ты за штатную шлюху РА – почему тебя и не трахнуть.
Небрежно. Равнодушно. Отвернувшись к стене.
Злость и беспомощность. Крис чувствует такой коктейль эмоций только с Робби, лишь с ним и получается ощущать, почти на кончиках пальцев - сильное, вплетенное в ребра и позвоночник. Настолько, что потянув за одну нить, перетягиваются другие, и дышать уже труднее.
- Да хоть и шлюха, - тихо. - Но тебя. Он. Не. Любит.
Каждое слово – новый виток боли в виске. Робби пытается сосредоточиться на эмоциях Аллена, почувствовать привычно, но вместо них смазанное ярко-фиолетовое пятно. Голова кружится. Гордон закрывает глаза – передавать получается чуть проще. Слабые импульсы, электрический привкус на языке. Не получается сконцентрироваться - в этом вся проблема. Наркотик не позволяет остановиться на чем-то одном. И от этого муторная пугающая паника внутри. Робби царапает свое запястье, хватаясь за ниточку боли. И снова толчками к Аллену: легкое, воздушное возбуждение. Гордон не сможет сейчас ничего приказать, просто… показать, что ему плевать.
Шелест листьев над головой, прохладный летний вечер. Запахи травы и свежих булочек с корицей из булочной за углом.
«Ну я бы предложил этой Молли встречаться, но... нужно сперва потренироваться кое в чем. Лео, ты целовался?» - «Нет». Стук сердца, оглушающий, кажется, сейчас разорвется. Робби еще не умеет сдерживать дар, так что кажется, все в курсе, как ему страшно-хорошо-приятно-взволновано. Тянет к себе Леона – настойчиво, быстро. И весь парк, булочная и часть улицы за главными воротами целуются вместе с ним в первый раз.
- Я люблю, Аллен. Его.
Игра. Как тогда в Академии.
Крис медленно выдыхает. Больно. Или приятно до нежного возбуждения. Прозрачная белая сеточка-паутинка - знакомо. Хоть и невесомо-слабо, а все так же...
Поднимается, двигает стул к стене. Ножки стукаются об пол. Громко в тишине. Кончиками пальцев - по голому плечу Робби, едва касаясь, чтобы не потревожить синяки. К шее, сдвигая спутанные волосы, чувствуя биение крови. Другой рукой упирается в кровать, наклоняясь.
- Посмотри на меня.
Робби опять не знает, кто кого из них поймал и держит, не отпуская. Поднимает голову. Тепло: легкое, вкрадчивое, перебивающее даже боль. Словно паутина плавится под огнем, осыпается. Легче дышать.
Страх. И желание – пусть все скорее закончится.
- Что? – хрипло, тихо и слабо.
Коленом в кровать - пружины жалобно скрипят. Крис наклоняется еще ниже, дыханием - по щеке. Не трогает и никак не касается иначе, только губами. Чтобы не сделать больно лишний раз. И так слишком...
Поцелуй осторожный, не настойчивый. Словно вот-вот вспорхнет и улетит как испуганная пестрая птичка. И не поймать.
- Люблю тебя... Робби.
Робби жаль. Тоска. Был момент выбора – поддаться или остановить Патрика. В тот момент показалось, так будет легче. Но... он еще жив, а время идет. А вместе с ним приходит сомнение.
Роберт целует, слегка подавшись вперед. Соприкасаются только губы. Пальцы сжимают край грубого покрывала. Сладко. Роберт успокаивает себя – это просто на прощанье. Он целует не Аллена. Прошлое целует.
Выдыхает. Облизывает горящие губы.
- Я не хочу, чтобы Леон сюда приходил. И с тобой... говорить больше не о чем. Повидаться было... приятно, Аллен.
Аудиенция закончена. Робби закрывает глаза – пальцы неторопливо, слепо гладят шов на плотной ткани.
Крис отстраняется, но в груди какая-то грустная радость. Как от победы, которая теперь совсем не нужна. Поверил? Если не хочет видеть Фергюсона.
- Мне было... - кусает губу, глядя на Робби сверху вниз. Тянет поцеловать каждый след и царапину от ударов, чтобы не было плохо. - Я рад, что увидел тебя.
Что-то еще... ускользающее, ветреное. Слова Эшли. «Извинись. Для начала». Когда это нужно было сделать? Раньше? Как только вошел? Митчелл знает больше - чувствует, понимает. Нужно... Потому что никогда не поздно, верно?
- Прости. За то, что делал тебе больно, - шаг к выходу. Тянет. Невыносимо.
Лишнее. Совершенно лишнее. Столько времени потрачено Робби на то, чтобы мысленно переиграть случившееся в Академии. Вариант, где он вообще не связывается с Алленом. Вариант, где он все рассказывает Леону. Результат один – если бы они с Фергюсоном были на самом деле близки, ничего бы не случилось. Виноват не Аллен. Но от этой правды не менее больно.
Повторяет ту же фразу, что и раньше, когда Крис только вошел:
- Сейчас уже не имеет никакого значения.
Роберт сделал свой выбор. Роберт умрет.
Не застегивая куртку, чтобы ветер забирался под одежду, лизал колючим языком. Крис чувствует, как немеют пальцы на руках - не ощущает кожей сигарету. Только холодный дым.
И боль.
«Не имеет никакого значения».
Послано все к чертям. И Крис, и его признание, и извинения. Желание - сесть на скамейку и продрогнуть до утра, чтобы внутри онемело так же, как губы и руки.
Аллен накидывает капюшон, кашляет, отбрасывая окурок, и все-таки застегивает куртку. Замечает невдалеке фигуру подростка - руки в карманах, взгляд в снег под ногами. И в животе у Криса - смесь ненависти и заботливого тепла.
- Вилли? - хрипло.
Кэссиди вздрагивает, шмыгает носом и быстро вытирает рукавом злые слезы. Влага тут же замерзает на грубой темной ткани.
Выдрали из постели. Экстренным звонком. «Герой, сейчас за тобой приедут. Кэп хочет поговорить». Вилли думал... Ну, что это благодарность, что ли. Что Кэп похвалит... или еще что-то такое. Вместо этого сразу, - стоило ему войти, наотмашь, с силой, так что у Вилли в ушах зазвенело – пощечина. И дальше стройные ряды холодных фраз, с которыми не поспоришь.
«Приказ был? Нет. Мальчик решил, что самый умный? А подумал о последствиях? О том, чего нам это будет стоить? А о том, как его будут искать? Нет. Пошел вон».
Вилли сует руки в карманы, останавливается, дожидаясь пока Аллен подойдет.
- Ты что тут забыл?
Аллен пинает снег, кусая губу с внутренней стороны. Чтобы только не вынуть руки из карманов и не начать лупить мальчишку по щекам с вопросом «какого черта?».
- Гуляю. А ты? - Аллен смотрит ему в глаза - злость разом пропадает. - Что случилось?
Вилли пинает носком ботинка бордюр. Не жаловаться. Не надо. Промолчать, проглотить.
Но не выдерживает.
- Я не понимаю... Почему с ним все возятся? Что за гребаная принцесса? Он враг. Я мог бы убить его, но хотел, чтобы с него была хоть какая-то польза РА. Так чего Кэп бесится?
Мысли скачут, Кэссиди вновь всхлипывает, и тут же стискивает зубы. Но спустя секунду продолжает.
- Я думал... он будет... не знаю... испытывать страх. Потому что это ведь все. Все для него. Его никто не оставит в живых. А он... нет.
- Тебя Кэп вызывал? - Крис выгибает бровь. - За самоуправство?
Легкое чувство зависти - исчезающей спиралью внутри солнечного сплетения. Видел Кэпа. Своими глазами. А потом - неприятный, холодный, разворачивающийся черной воронкой - страх. Конец для Гордона. Крис осознает, но не понимает. Почему нельзя было убить сразу? То, что им нужно от правительства, они могут получить и без Робби. Или обмен? Убивать сейчас не выгодно.
Или это всего лишь попытка успокоить самого себя?
- Не раскисай, - притягивает Вилли к себе за плечи, обнимает.
Такой ребенок...
Вилли утыкается носом в грудь Криса, прижимается.
- Надеюсь, он там страдает, - сквозь зубы. Холодно. Кэссиди принимается искать перчатки по карманам куртки – пальцы не слушаются. – И сдохнет.
К боли за семью примешивается горечь своего собственного унижения. Виновник тот же.
- Успокойся, ему сейчас наверняка не просто, - ладонь на затылок.
Чистая правда. По крайней мере, физически точно. Крис дергает за прядку, заставляя Вилли поднять взгляд.
- В гости не хочешь сходить? Ты, вроде, собирался.
Кэссиди пожимает плечами, помедлив, кивает. Лучше, чем тащиться обратно к тетке. Думает о теплой кухне и чае и, наконец, улыбается. К тому же Аллен не ругает, может быть, даже одобряет и захочет услышать подробности.
Вилли обхватывает руку Криса, но тут же отпускает.
- Эээ... Я, кстати, звонил Леону. Ну рассказал это все, он с задания был и сказал, что ложится спать. Так что постараемся не шуметь.
Крис сжимает зубы, но улыбается. Если Фергюсон в курсе, что Гордон у РА, то ни о каком здоровом сне не может быть и речи. Хотя Леон не знает, что Робби его совсем не хочет видеть. Маленькая, но победа.
- Постараемся, - кивает. - Пойдем, я замерз.