Автор: [Chaos_Theory]
Вычитка: Motoharu
Рейтинг: nc-17
Жанр: роман
Предупреждения: ust
Статус: в процессе
Размещение: по запросу автору
От автора: для Эль-тян, которую автор очень любит и без которой второй части могло бы и не быть. И спасибо за вдохновение.
Глава_7
Резать вены стеклом, пачкать кровью кровать,
Прятать слезы в ладонь, что б кому-то соврать.
Может даже без смысла кого-то убить -
Это все для того, если просто любить.
Дельфин
Прятать слезы в ладонь, что б кому-то соврать.
Может даже без смысла кого-то убить -
Это все для того, если просто любить.
Дельфин
читать дальшеРуки мерзнут. Днем было немного теплее. Робби натягивает тонкие перчатки, но это ничуть не спасает от холода. Пальцы словно одеревенели. Хотя и прошло всего минут десять, как они вышли из министерства.
- Я очень надеюсь, что завтра будет спокойно. Не хочется мотаться по городу в такой мороз.
Гордон улыбается полковнику, останавливается под фонарем на перекрестке. Дальше ему через переулок к воротам, отделяющим Безопасную зону от остального города.
- В кои веки могу сказать, что я лучше переделаю всю бумажную работу.
- Да уж, - улыбается Уолтер. - Ты снова в город?
Опасность возрастает за огороженным периметром. И Гордон должен это понимать как никто другой. Да и... неужели не хочет проводить время со своей невестой?
Мэйфилд смотрит на часы - ужин дома наверняка остыл, и еще выслушивать недовольства жены, но претензии она будет высказывать тихо, чтобы не разбудить дочь. Трет пальцами висок, на морозе голова понемногу перестает болеть. А завтра снова работа-работа-работа.
- Мисс Эштон разве не волнуется?
Робби пожимает плечами.
- Мы виделись... днем.
То есть почти и не виделись. Из-за звонка Фергюсона. И сейчас Роберт идет не в особняк Гордонов, а в свою квартиру в городе, потому что туда в случае чего («если», «вдруг» – сотня мысленных допущений) может прийти Леон.
Робби понимает, что это будет сродни самоубийству. Остановиться они не смогут. То, что удерживает их сейчас на расстоянии друг от друга - тонкое покрытое морозными узорами стекло. Разбить его легко. Но не стоит забывать, что оно же и защищает.
Лео не придет. Но Гордону достаточно мысли, что Фергюсон хотел бы этого. У них все всегда наперекосяк. Каждый раз близко, но не касаясь друг друга. Не судьба.
- До завтра, полковник. Вас уже заждались дома. Привет дочери.
Желтый свет фонаря растекается под ногами как топленое масло. Гордон носком ботинка поддевает корку снежного наста, смотрит в переулок. Там – темно. Узкий проход между домами.
- До завтра, капитан, - Мэйфилд чуть поднимает ворот пальто, закрывая шею от колючего снега.
Снег тихо хрустит. Теперь главное не успеть замерзнуть - до дома несколько минут ходьбы, а служебный автомобиль Уолтер никогда не брал... Зачем утруждать водителя? Здесь не нужно быть настороже: на то и Безопасная зона - РА не настолько рискует.
За выходом из переулка мигает фонарь, а потом лампочка звонко лопается. Мэйфилд хмурится - опять перебои с электричеством.
Боль и дикое, нечеловеческое упоение кровью подкатывают к горлу тошнотой, остро, неожиданно. Робби резко останавливается. Боль Мэйфилда. Далеко.
Но чип посчитал, что Гордону нужно почувствовать это. Так бывает нечасто, но иногда Робби ощущает себя беспомощной марионеткой дара, всего лишь сосудом для него. Чип выбирает, что делать и как чувствовать. Роберт расстегивает пальто, кладет руку на пистолет. Боль. Бесконечная, затапливающая.
Шаг к выходу из переулка. И сразу же – стой! Словно предупреждение. Внутренний мягкий толчок.
Совсем близко. Чуть не пропустил, пока был занят эмоциями Мэйфилда. Роберт разворачивается к узкой арке в стене.
Под пальцами воздух теплый.
- Тебе не нужно туда идти, Робби, - спокойно.
Леон знает, что полковнику не выжить - убийца хоть и издевается над жертвой, но дело доводит до конца. А у Гордона нет шансов спасти ни его, ни себя. Страх в темных глазах - чувствует все?
- И лучше уйти.
Черт. Роберт беззвучно выдыхает, сжимает зубы. Кого еще они могли к нему послать? Чип Гордона никогда не распознает Леона как угрозу. Пистолет тоже бесполезен. Это они уже проходили.
Робби как мышь, попавшая в ловушку. Выходы из переулка перекрыты. Воздух вибрирует. Мягкое почти ласковое ощущение силы.
Вспышка боли – в висок, будто толстая острая игла. Толчок. Медленное мучительное движение... Гордон закусывает губу, чтобы не уплыть, потерявшись в чужой боли. Почему только она? Не ярость, не сопротивление? Почему полковник ничего не делает?
- Сними блок.
Времени нет.
Леон качает головой. Прости, Робби, но это ради тебя.
- Ты ему ничем не поможешь.
Снег тает, по грязным лужам проходит рябь, капли поднимаются в воздух, но тут же падают обратно. Словно пульсация где-то под землей. В такт толчкам крови в запястьях и кончиках пальцев.
- Я тебя отпущу, но ты уйдешь из Безопасной зоны.
Если бы Фергюсон снял блок, если бы... Не пришлось бы драться. Встретиться так - самое страшное для Робби после возможности увидеть имя Леона в списках погибших.
Шаг в арку, встать напротив. Роберт держит на периферии сознания угасающие эмоции Мэйфилда. Боль теперь его собственная. От невозможности что-то сделать. От бессилия. Что бы он ни делал, Фергюсон сильнее. Всегда. На нижней губе лопается кожа, Робби не разжимает зубов. Нить с реальностью. Мысленно касается Леона. Сильнее... Холодный. Голубовато-серебристый. Тонкие разукрашенные морозом пласты льда.
- У тебя на меня приказ?
Подбородок щекочет кровь.
- Приказ был на другое имя, - хочется сделать шаг навстречу, протянуть руку, чтобы стереть пальцами бордовую полоску на бледной коже. Держится. - Ты можешь уйти... Я тебе даю шанс.
Или просто подойди поближе.
Робби чувствует, как тиски, сжимавшие горло, отпускают. Дальше - пустота. Оглушающая безмолвием, каменная, выстеленная гладким розоватым мрамором пещера. И можно кричать, царапать стенки... Гордон моргает, пытаясь избавиться от этого ощущения. Две переплетенные накрепко нити, только одна из них уже мертвая. Никогда ни с кем он не был связан до конца, едва-едва не заступив за порог следом, по инерции. Спазм скручивает желудок. Роберт касается пальцами стены, рядом с плечом Леона. Холод сквозь перчатки.
- Шанс? Мне не нужно от тебя ничего.
Выбраться из этой пещеры, держаться за Леона. Ало-желтые пятна проступают на гладких мраморных стенах, становятся все ярче. Нежность.
- Ты не сможешь уйти отсюда.
Затопляет - любовь. Сильная и безграничная... Словно океан, который Леон видел только на картинках и фотографиях. Все-таки касается Робби - проводит костяшками пальцев по струйке крови, стирая. Сжимает пальцами подбородок, притягивая ближе. От этой невозможности без Робби внутри нестерпимо давит. Даже сейчас...
- Смогу.
Тянет за черные пряди.
- Мне жаль, что мы увиделись именно здесь и сейчас.
Жаль... Роберт отдергивается, смотрит на Леона. Вместо странного, чуждого ощущения смерти, от кончиков пальцев - тепло. Открыт полностью, как никогда не был. Страшно прикоснуться, будто к оголенным проводам. Запах снега и теплый, сладковатый, давно выученный наизусть, - кожи Лео.
Поздно. Тот, другой – убийца тоже ушел. Все, что осталось – вывернутая раскрывшаяся темно-бордовым цветком зависимость.
Лбом – к плечу Леона. Соприкасаясь только там, опустив руки. Бессилие. Не смог ничего.
- Я сделаю так, что ты сам пойдешь за мной, прямо к солдатам, - Роберт шепчет едва слышно, касаясь губами шеи Фергюсона.
Весь жар - в низ живота, и с губ едва не срывается сдавленный стон. Хочется еще, больше, ближе, сильнее. Все могло быть иначе...
- Но никто не защитит солдат от меня, - так же шепотом, сглатывая. - Можно... поцеловать?
Снег плавится. Робби чувствует щит вокруг Леона. Вокруг них обоих. Не отвечает, быстро стаскивает перчатку. Голой кожей, самыми кончиками пальцев касается ладони Леона, как слепой – линии, биение пульса на запястье.
- Я смогу защитить.
- Плевать.
Рукой на затылок, притягивая, касаясь губами губ. Секунда, и уже поцелуй - раскрывая языком, прижимая Робби к себе. Настойчиво и быстро, торопясь, толкает к стене. Сердце колотится оглушающе громко. Тянет за волосы, запрокидывая голову, заставляя выгнуться. Голая шея и тонкие голубые венки под бледной кожей.
- Ты можешь меня застрелить прямо сейчас, - тяжелое дыхание. - Не буду сопротивляться.
Робби тяжело дышит. Касается языком – ранка снова начала кровоточить. Губы ноют, пульсируют.
Злость. На себя.
- Все не может быть так, как хочешь, - слишком громко, хрипло. Будто ударяя наотмашь болью Мэйфилда и пугающей, удушающей пустотой мраморной пещеры – смерти. - Иди, Леон. Мне нужно еще... сообщить семье полковника.
Дыхание сбивается. Фергюсон разжимает руки, отпуская. Внутри холод и звенящая пустота. Небытие, где нет кислорода и звуков - вакуум. Слишком... сильно...
Больно.
- Хорошо, - едва слышно.
Отступает на шаг, другой, пытаясь глотнуть больше прохладного воздуха.
- До... до встречи.
Роберт поворачивается спиной к Фергюсону, медленно идет к выходу из переулка. Так теперь будет всегда. Всегда. Пока один из них не погибнет.
Было бы лучше, если бы Леон решился сейчас, пока Робби открыт и даже не почувствует... Почувствует. Дару не нужно управление. Он сам решает. Сам хранит своего владельца. Поэтому, даже уходя, Гордон чувствует: вину, злость, боль – все мельком, главное - все ту же зависимость. Она как тонкая цепочка захлестнула горло, давит. Один конец здесь. Другой - в руках Леона.
Отпечатки следов. Его, Роберта. Четверть часа времени. Которым нужно будет еще найти объяснение для дознавателей из правительства. За это время он должен уже был оказаться у поста и выйти из Безопасной зоны. Но не вышел. Нужно проверить, было ли превышение допустимого лимита использования дара. Нужно...
Гордон останавливается, поднимает голову – лампа разбита. Белеющий в темноте подтаявший снег. Следы. Черные, словно выжженные пятна. Самое большое у столба.
Голосом Леона из прошлого «Мальчика распотрошили как тушку зверька и выставили, будто в витрине». Робби достает коммуникатор – заледеневшие пальцы не слушаются. Нажимает кнопку экстренного вызова.
Губы с трудом двигаются.
- Полковник Мэйфилд убит.
- А быстрее он не мог управиться с целью?
Крис поводит плечами, стараясь не представлять, что там мог делать псих-убийца, выполняя приказ Кэпа. Но, видимо, такое ничем хорошим не заканчивается, поэтому Эшли ютится в кресле здесь, а не проводит свободное время со своим Алексисом.
- Хорошо, что вовремя ушли.
- Мог. Но... - Митчелл морщится, ни на секунду не переставая качать ногой из стороны в сторону. – Но лучше дать ему время. Понимаешь... оно все равно куда-то выплеснется. Это вот безумное в нем. Так лучше пусть на врага.
Эшли знает, после убийства Алексису нужно дать время: не трогать его, не разговаривать, не лезть.
Так что отчитывался перед Фергюсоном Митчелл. И Леон, судя по его виду, явно не собирался сразу возвращаться на квартиру. И, в общем, даже понятно, почему.
Эшли тянется к тарелке на столе, выбирает самое большое зеленое яблоко, снова откидывается в кресле.
- Фергюсон сказал, что там был Гордон.
- Вот как... - неопределенно произносит Крис, вытягиваясь на диване.
Все, как и всегда, и хоть они с Леоном поговорили насчет Робби... Ревность и злость, нежность – в перехлест.
Смотрит на Эшли.
- Он жив?
Митчелл понимает. Не нужно даже слышать, как меняется голос Криса.
- Жив. Я не знаю подробностей. Мне кажется, Леону было не до рассказов. Вообще, я сомневаюсь, что он захочет говорить об этом.
Эшли вгрызается в яблоко, слизывает потекший сок с округлого гладкого бока.
- Крис, ты его даже не замечал в Академии. Несколько лет.
Аллен лениво наблюдает за тем, как парень ест яблоко, сглатывает слюну - хочется поцеловать, чувствуя сладко-кислый привкус фрукта.
- Почему не замечал? Было пару раз... - отводит взгляд. - Я же на задницы обычно смотрю, а не на лицо, - улыбается.
Сейчас Эшли ему еще промоет мозг - любимое занятие.
Митчелл перестает жевать, подозрительно косится на Криса.
- Не смотри так. У меня нехорошие мысли появляются, - сворачивается в кресле, поджав ноги. – И что же ты за все время лучше задницы не нашел? Аллен, ты уверен, что это стоит называть любовью?
Крис задумчиво кусает губу, смотрит в потолок. Со стороны легче судить, так что ли получается?
- Если это можно называть любовью, то я полюбил половину РА, - фыркает. - Нет, конечно, просто...
Просто?
- Вот он появляется. Ну, когда там... После убийства лабораторного недоделка мы же с ним встретились в первый раз. Поговорили. Он... красивый очень, - выдыхает, вспоминая первую встречу.
Слова трудно подбирать. Что очень странно...
- Я не отрицаю, что хотел его трахнуть. Я и сейчас хочу. Но все гораздо... Все по-другому сейчас. Да что ты вообще хочешь? Я не знаю, что такое любовь, честно. И то, что я чувствую... может, это, правда, что-то другое, хрен знает, - переводит взгляд на жующего яблоко Митчелла.
- Зараза он. Яд, - Митчелл энергично обкусывает яблоко. - Он мог тебя... приворожить, - фыркает, поправляется. – В смысле воздействовать на тебя даром. Вы же часто встречались.
Крис улыбается. Помнит еще, как леденели пальцы от страха, и как горло перехватывало от переполняющего счастья. Но это все...
- Чужое, - трет пальцами переносицу. - Ты можешь блокировать его дар и не почувствуешь, каково это, когда навязывают не-твое. То есть... короче, я бы понял, что он мне внушил нечто подобное.
Садится, откидывается на спинку дивана.
- От простого желания трахаться я бы так не мучился без него, - протягивает руку Эшли. - Иди ко мне, я хочу тебя полапать.
Митчелл, улыбнувшись, качает головой, закидывает огрызок в тарелку.
- Да, ты не любитель страданий на пустом месте. Встреться с ним? Фергюсон же смог, и ничего... жив, - усмехнувшись, хитро смотрит на Аллена.
- Потому что его он не обещал убить, - Крис поднимается с дивана. - А мне очень... о-о-очень серьезно сказал, что я не жилец, - подходит медленно к креслу, в котором уютно устроился Эшли, улыбается. - Думаешь, стоит проверить?
Подхватывает парня и забирается, прижимаясь близко. Эшли теплый, податливый, пихается. Аллен сажает его себе на колени, смеясь, и лижет в губы. Сладко.
- Я не знаю, Крис. Просто вижу, что... - Митчелл, зевнув, устраивается удобнее, обнимает Криса. – Ты же понимаешь, что следующий приказ может быть на Гордона. И мы с Алексом выполним его. Если еще не уедем...
Эшли трется носом о щеку Аллена. Каждый раз ласковое успокаивающее тепло. Единственный, кому можно сказать все.
Страх. Приказ на Гордона... Это возможно, но Крису всегда кажется, что еще не скоро. Словно есть время - можно потянуть, распутывая дальше и дальше. Только клубок однажды закончится.
Непонимание...
- Куда... Куда ты собрался с ним уезжать?
Митчеллу сложно объяснить. И, возможно, Эшли за его слова не погладят по головке – не только правительство, но и РА. Но если не поделится, сойдет с ума.
- Крис... - отстраняется, смотрит в глаза. – Там жизнь. Алексис показал мне. Я ему верю. Подумай сам, почему никого не волнует вопрос, за счет чего мы существуем? Мы не можем быть… единственными. Просто задавать вопросы не выгодно. А я хочу уйти отсюда. Мне не нужно лживое правительство или РА, которая, по сути, то же самое, но с другим названием, - Митчелл замолкает, гладит костяшками пальцев щеку Аллена. – Мне страшно за него. Алекс здесь не выживет. И я волнуюсь за тебя, потому что не знаю, что случится, когда не станет Гордона.
Как обухом по голове. Крис растерянно смотрит поверх плеча Митчелла в окно. За пыльным стеклом все то, что Аллен знает с самого рождения. Замкнутый мир, огороженный стеной - защищенный от окружающей его смерти. Единственные - так говорили все. И до сих пор говорят. Единственные, кто выжил.
И слова Эшли... Там есть жизнь?
- А что он тебе показал? - тихо, глядя в глаза. - Разруху? Дома? Людей? Что там?
Замолкает. Обнимает Митчелла крепче, прижимается губами к его шее. Уже ничего не важно. Только...
- Скажешь, когда вы с ним... соберетесь уходить. Хорошо?
Алексис нужен Эшли. Это видно, и Крис скорее ревнует, чем боится. Но если там - за стеной - что-то есть...
- Напишешь мне письмо, - улыбается Аллен. - Оттуда.
Митчелл вспоминает комнату и сад, которые ему показал Алексис, улыбается.
- Нет. Там... можно быть вместе.
В кармане джинсов вибрирует коммуникатор. Эшли морщится, смотрит на дисплей и сразу же сбрасывает вызов.
- Нужно идти. От меня хотят подробный отчет. От Алексиса его все равно не добиться.
Митчелл с неохотой выбирается из кресла, обнимает Аллена.
- Я напишу. Только письма сюда не доходят.
Нет ничего, кроме людей, запертых здесь, чтобы уничтожать друг друга.