Автор: [Chaos_Theory]
Вычитка: Motoharu
Рейтинг: nc-17
Жанр: роман
Предупреждения: ust
Статус: в процессе
Размещение: по запросу автору
От автора: для Эль-тян, которую автор очень любит и без которой второй части могло бы и не быть. И спасибо за вдохновение.
Глава_1
Раньше у нас было время, теперь у нас есть дела
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
Наутилус Помпилиус
Доказывать, что сильный жрет слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
Наутилус Помпилиус
читать дальшеСамое страшное, что чем больше ты узнаешь, тем отчетливее понимаешь, что не знаешь ничего. Прописная истина. Весь смысл которой можно осознать только на личном опыте.
Роберт знает, что стрелять в живого человека почти так же просто, как в мишень. Главное, вовремя полностью перекрыть поток эмоций. В первый раз не закрылся и пять минут умирал вместе с парнем из РА. Сидел на мокром асфальте под проливным дождем и благодарил Бога за то, что оказался достаточно метким, и агония не длилась дольше. И за то, что террорист был один. Все приходит с опытом. Такой промах он больше не повторял.
Роберт изучил досконально механизм действия чипа. Только для того, чтобы еще раз убедиться - от него невозможно избавиться. Девять попыток за два года. Последний смельчак хотел вырезать чип столовым ножом. Результат – паралич. Этот овощ Робби тоже видел. Весомый довод – не пытаться повторить. Чип находит твое слабое место, встраивается, дает тебе то, чего ты был лишен. Почему над Гордоном тогда он посмеялся? Эмпатия? Какова причина? Чтобы научиться понимать?
Не научился.
Часы, проведенные над файлами. Чтобы только узнать, что есть проект «Альфа», напрямую связанный с экспериментами, к которому доступа у Гордона нет.
И последнее, самое важное знание - РА – не проблема, которую правительство решит «легко», как планировало. Два долбаных года. Одно и то же. Чаши весов, едва-едва отклоняющиеся то в одну, то в другую сторону.
«Это, мать вашу, один город! И вы не можете ничего сделать». Да, город. Но и террористы - не идиоты: собраться в кучку и ждать, пока их накроют всех вместе. Любой гражданский может быть членом РА.
Так и сегодня. Никого уже не удивляет, что началось все с мальчишки из службы доставки, разносившего обеды по офисам компании, обеспечивающей связь. В том числе и правительственную. То, что Робби называет устранение пяти человек обыденным, лишенным какой-либо эмоциональной окраски, словом «работа» - тоже пришло с опытом.
За два года установился и ритуал: первым делом, вернувшись в кабинет, просмотреть сводки. Сначала списки убитых, потом фотографии неопознанных. Дальше можно вздохнуть спокойно, оставив напоследок арестованных. Последняя группа всегда самая малочисленная.
Уолтер входит, когда Гордон пробегает глазами по фамилиям погибших утром в перестрелке на юге города.
- Есть успехи, капитан? - голос полковника ровный, спокойный. Олицетворяет собой власть и силу. Взгляд серьезный, но в то же время чего-то ожидающий.
И именно от Роберта.
Гордон уже представил официальный отчет, и полковник Мэйфилд наверняка его видел. Так что вопрос, скорее всего, не о количестве погибших. С Уолтером тем и интересно, что никогда не знаешь заранее, чего он от тебя хочет. Робби поднимается со своего места, закрывает файл с данными.
- Пока мы также далеки от полной победы, как и в самом начале.
Мэйфилд кивает: согласен полностью. Тяжелое время. Все повторяется по кругу. РА не оставляет шансов, и военное положение, как железные решетки, ограждают, но мало спасают.
- Уходить собираешься? - Уолтер улыбается уголком губ, но смотрит на Робби серьезно. - Поужинать не хочешь? Чтобы твоя невеста не переживала, чем бы тебя накормить.
Роберт складывает разбросанные листы бумаги в аккуратную стопку. В списках нет... Еще один день пережили. Мы оба.
- Сэнди пока живет со своей семьей, так что еще не знает, что ей предстоит после свадьбы, - волосы скользят на глаза, Роберт недовольно морщится, откидывая их назад, берет со стола электронный ключ от кабинета. – Мы поженимся после Мей Дей вне зависимости от того, успокоится все к тому времени или нет.
Уолтер – один из немногих, кто не шептался за спиной Гордона, когда Робби только пришел служить. Их отношения вряд ли можно назвать дружескими, хотя бы потому, что Мэйфилд – ровесник отца. Гордон неизменно чувствует по отношению к полковнику уважение (к старшему, с детства воспитанное не выбить) и симпатию.
- Но твое предложение мне нравится.
Тем более что Гордон не собирается возвращаться в особняк. А в его личной квартире кроме выпивки и яблок ничего нет.
- А мне нравится твоя уверенность, - Мэйфилд хлопает Робби по плечу, улыбаясь более открыто. - Пойдем. Надо отдохнуть.
Во время войны следует быть осторожным. Даже если есть охрана и по периметру территории стоят военные машины, всегда существует вероятность нападения. Сегодня Армия уже показала себя в деле.
Бар Gatsby никогда не пустует. Но слишком долго оставаться тут не позволяют меры осторожности в общественных местах.
Уолтер кивает бармену, они с Робби усаживаются за столик у стены и делают заказ.
Пока Гордон ждет свой традиционный фиш-энд-чипс, он выталкивает из пачки сигарету, щелкает зажигалкой.
- Дома не то что ужинать, передвигаться нормально невозможно. Всюду вещи, которые никто не торопится разбирать.
Робби кивает официанту, поставившему на стол пиво. Продолжает:
- Вообще-то, я был против переезда в Безопасную зону, - смеется, делает глоток. - Хотя, кажется, был единственным, кто проголосовал против этого проекта.
Закону о Безопасной зоне всего-то несколько месяцев. Семьи членов правительства переселены внутрь своеобразного охранного кольца возле зданий министерств. Дополнительная охрана, блокпосты – маленький мир относительного спокойствия. Гордон посчитал, что это усилит панику среди гражданских. Гордону намекнули, что стоит заткнуться, и что он считает так только потому, что у самого семьи нет. А значит, и защищать ему некого.
- Это необходимо, - просто отвечает Мэйфилд. - Тем более, когда есть те, кто может просто силой мысли разрушить половину города.
Пиво мягкое, холодное, немного горчит.
- Ты каждый раз очень долго просматриваешь отчеты с именами и фотографиями убитых, - начинает полковник. - Беспокоишься за Фергюсона?
У Уолтера нет осуждения, злобы, что Гордон так переживает за одного из РА. Есть только легкое сочувствие.
Фергюсон… Робби странно слышать эту фамилию из уст человека, который ничего не знает про них. Прислушивается к себе, повторяет про себя: «Фергюсон». Ничего. Кроме темной пустоты. Сгорело, остался только пепел. Черные влажные разводы на стенах брошенного дома, в котором не осталось ничего.
- Нет. Просто…
Ритуал? Сначала было больно так, что казалось еще чуть-чуть, и Роберт сдохнет. Бесконечная глухая тоска без конца и края. Но, в конечном итоге, именно она, вернее, отупение, абсолютная глухота ко внешнему миру помогли Робби пережить первые месяцы: допросы, арест, подозрения. Все это казалось незначительным по сравнению с выворачивающим наизнанку вопросом: «Почему?» Теперь Гордон бы не молчал, он бы спросил, вытряс бы ответ, но того, кто мог бы ответить, рядом больше не было.
- Просто… так спокойней.
Мэйфилд кивает. Он не может сказать, что понимает Робби, потому что с ним самим такого не было: никто не предавал. А судить нужно по своему опыту.
- Спокойствие сейчас самое важное и дорогое, что еще осталось, - делает глоток.
Свет фар прорезает приятный полумрак помещения. Военные автомобили - патруль. Сейчас это залог их спокойствия. И супруга Мэйфилда с маленькой дочкой... Именно в этой Безопасной зоне под охраной солдат, которые защищают сон его, Уолтера, семьи. Из Gatsby сразу домой - Маделен любит, когда отец читает ей на ночь.
- Верно, - Роберт подзывает официанта, достает бумажник. – Но не для всех.
Скользит взглядом по фигуре полковника, снизу вверх. Глаза карие, теплые – такие мало у кого встретишь в правительстве. Слишком много крови, чтобы оставаться мягким.
Еще год, не больше, и они будут равны в звании. Потом Роберт пойдет дальше, а полковник своего предела уже достиг.
Купюру - в папку со счетом, мимолетно касаясь пальцев Мэйфилда.
Робби улыбается, выходя из паба.
Снег. Снова. Два дня до Рождества.
Уолтер отодвигает кружку - салфетка под толстым дном сминается. Усмехается, оставляет на столе оплату за заказ и накидывает пальто.
Домой.
Гордон идет к своей квартире. Мягкий и не слишком морозный ветер треплет длинные волосы. Снежинки щекочут кожу... Патрик выходит из тени узкой подворотни рядом с домом. Нацеливает на Робби руку, выставив указательный палец, прищуривает левый глаз.
- Пиф-паф, - с серьезным лицом. - Ты убит, Робби, - подносит «пистолет» к лицу и дует на ноготь.
Гордон отступает на шаг в круг золотистого света от фонаря, оглядывается.
- Можно я не буду падать? – усмехнувшись. – Снега маловато.
И сразу же, сунув руки в карманы пальто и склонив голову на бок:
- Я почувствовал тебя еще за два дома отсюда.
Квартира Роберта в центре старого города: комната и тесная кухня. Убежище на тот случай, когда нет желания возвращаться в дом отца. Такие «случаи» теперь все чаще. С момента, как Мэдок перевез семью в Безопасную зону. Там - ощущение захлопнувшейся клетки. Нас не охраняют, нас стерегут. Робби вполне способен защитить себя сам.
- Пойдем. Ты принес мне подарок на Рождество?
Патрик улыбается и приподнимает пакет, чтобы Гордон его точно заметил.
- Торт и вино. Все как ты любишь, - подмигивает. - И ночью будет не так холодно, - уверенно... и двусмысленно, отчего парень немного краснеет.
Подходит, смотрит Робби в глаза. Свет фонаря ложится на кожу и одежду приятными бликами. Пар слетает с губ.
И радужка кажется карей...
- Пойдем, да.
- Знаешь, это тупо. Не мог подождать, что ли? Хочешь, чтобы нас накрыли?
Эшли заворачивает вслед за Алексисом за угол дома. Бесконечными переулками – словно в лабиринте. Как еще не заблудились. Митчелл старается слишком явно не озираться по сторонам. В случае чего, для патруля они будут просто двумя парнями, по какой-то причине припозднившимися с возвращением домой.
- Если ты думаешь, что меня радует вся эта кровь и внутренности, - морщится, вспоминая. – Ты чокнутый. Абсолютно. На голову отмороженный. Если нас сейчас заловят, что скажем?
Алексис жалеет, что у него нет плеера. Сейчас бы не помешало заглушить хоть чем-нибудь все эти непонятные ему обвинения и оскорбления от Эшли... за которые уже любой другой бы либо схлопотал по роже, либо отправился следом за тем гражданским.
Что не позволяет? Алексис улыбается сам себе. Резко останавливается и поворачивается к Митчеллу, сильно сжимает пальцами подбородок, заставляя мальчишку приподняться на цыпочках. И целует, прикусив нижнюю губу Эшли, языком раскрывая.
Митчелл давится последним словом. Поцелуй быстрый. Тепло, стремительное цунами, прошедшее по позвоночнику. И тут же - как будто ничего и не было.
Только вот все разрушено. Все. С Алексисом всегда так – уничтожает то, что встречается ему на пути.
Эшли растерянно облизывает губы. Вкус не крови, нет. Вишни... И это тоже загадка, которую Митчеллу никогда не решить, как и то, почему он до сих пор жив. Два года. И вдруг... Почему сейчас? Моргает, понимая, что стоит посреди двора.
Желтый теплый свет из окон делает снег темно-фиолетовым, а фигуру Алексиса - абсолютно черной, как клякса. Митчелл срывается с места. Хочется спросить. Но... Ловит ртом снежинки, губы против воли растягиваются в безмятежной улыбке.
Они живут в мире только тогда, когда нет никаких иных возможностей. Но Леон заведомо сильнее, значит, может сделать существование на одном периметре квартиры комфортным для себя и невыносимым для другого... И это дико раздражает Аллена.
С самого начала вдвоем. Еще был третий - надзиратель, чтобы парни не порвали друг другу глотки. Но Крису это мало помогло. Нужно было держать язык за зубами и не играться с чувствами Фергюсона к...
Аллен сам был виноват, но не чувствует вины. Всего лишь посмотрел, может ли этот сгусток сдержанности и безэмоциональности как-нибудь отреагировать. И хотелось... проверить...
Слова «Гордон - такая сладкая блядь, что я не могу забыть, как трахал его» были только началом. «Ты должен помнить эту ночь. Не удивлюсь, если он еще и плакал как девчонка» - были концом. А на память Крису остался шрам на щеке - как метка за поганый язык.
После - табу. На все разговоры о нем. И вроде какой-то хрупкий мир есть...
Сейчас Фергюсон сидит на диване, пристроив на коленях ноутбук. Сегодня им запретили выходить на улицы и где-либо светиться. После терактов всегда самые вероятные часы, чтобы быть пойманным. В утреннем - на юге города - они с Крисом не участвовали. Только ждали, когда уже сработает механизм. Так всегда - ощущение, словно время тянется как липкая холодная паутина, ложится на кожу, раздражая, ожидание. Как и в первый раз... Леон тогда впервые лишил жизни не одного и не двоих. Их было семеро. Военная форма, нашивки, оружие. Первое желание - сдаться, лишь бы не убивать. Но чип решил иначе: просто перегнул границы, сдвинул их куда-то в бесконечность. А Леонард до сих пор помнит хруст костей, кровь, крики, ужас в глазах... и как ему было страшно от собственного дара.
Тишину квартиры нарушает трель дверного звонка. Парни переглядываются, и Крис идет открывать.
Вильяму Кэссэди четырнадцать. Он целиком и полностью дитя РА. Сирота. Ребенок павших героев освобождения.
Вилли идеальный солдат. Его не интересуют методы. Только результат. Он влетает в квартиру, сходу вешается на шею Аллену, машет рукой Леону.
- Я слинял от тетки.
Тетка – гражданская, поэтому всегда – «сука и шлюха правительства». Хуже нее для Вилли только тот, кто убил его родителей.
- Ну что, как там сегодня? Вы грохнули его?
Голос мальчишки дрожит от возбуждения.
- Эй-эй, полегче, - Крис захлопывает дверь и прижимает худое, но юркое тело к себе. - Спокойнее, - поднимает Вилли, подхватывая одной рукой под коленями, и заносит в гостиную.
Леон закрывает ноутбук. И улыбается. Кэссэди - батарейка, которая разряжает обстановку в их квартире.
- Есть хочешь? - Аллен скидывает мальчишку на диван.
- Хочу. И побольше. Она в меня впихивает одни овощи.
Вилли садится, скрестив ноги, смотрит восхищенно на Леона.
- Ну как, братишка? Мы их сделали?
Фергюсон щелкает мальчишку по носу и притягивает к себе, растрепывая темные волосы.
- Да. В очередной раз.
- Нуу... - тянет Крис, - потери были с обеих сторон.
Вилли пожимает плечами, смотрит сначала на Фергюсона, потом на Аллена.
- Кэп говорит, что это необходимость. Мы отомстим за каждого, когда придет время.
Через секунду мальчишка вскакивает с места, расстегивает куртку.
- Знаете, что я скажу, если вы не можете ничего сделать, я сам его убью.
Замерзшие пальцы цепляются о молнию, Кэссэди морщится, чертыхается, потом вытаскивает смятый лист газеты, зачитывает вслух – с издевательским пафосом:
- «В минувшие выходные состоялась помолвка Роберта Дэмени Гордона и Александры Эштон». Бла-бла-бла, про то, как много этот ублюдок сделал для города... И дальше: «свадьба назначена на первые числа мая». Радуется, ублюдок!
Вилли, усмехнувшись, кидает газету на стол, дергает Криса за рукав рубашки и выходит из комнаты.
- Кто-то обещал пожрать.
Глухо хлопает дверь ванной.
А парни смотрят на статью: черная типографская краска, чуть смазанная, фото, на котором Гордон смотрит в камеру - равнодушно. Молчат. Чувствуют... почти одно и то же - снова ту самую тоску и холодное отчаяние.
Ясно, что Роберт не собирался ждать кого-либо из них - предателей ищут, чтобы убить.
Теперь уже все? Крис сжимает кулаки - пальцы ледяные.
Леон берет лист газеты и, посмотрев еще раз на фото, кидает на стол.
- Хоть слово... - предупреждающий взгляд на Аллена.
- Даже не думал, - холодно в ответ.
Из полупустого холодильника полуфабрикаты в микроволновку. У голодного ребенка аппетит очень хороший, так что съест даже наскоро приготовленную еду.