поиграли...

[ChaosTheory]

Ну, прежде всего, этот блин оказался более удачным, чем на Домиане. Видимо, потому что я написал романс и школьничков, а не жость.
Ну в общем, вот:
"В процессе подсчета голосов было сломано два калькулятора, выпито три литра кофе и вынесено два мозга. Но мы справились и представляем вашему вниманию наших отличников:

Утро, когда я влюбился – 239,5
История одного моего секрета – 201
Нелюбимый тобою – 178"...

*дрожащими ручками стискивая свой первый Оскар* Спасибо мамепапеДусе, всем, кто за меня голосовал, и тем, кто не голосовал, но поддерживал морально, оставлял комментарии и все такое прочее.
Еще спасибо тому, кто угадал мое авторство. Это было неожиданно и приятно. Хотя администрация почему-то этот момент упустила.
А еще поздравляю Motoharu. Его рассказ - единственный, который мне понравился на фесте.
Все. Высказался.

Название: Утро, когда я влюбился
Автор: [Chaos_Theory]
Вычитка: Saint Chimera (очень поверхностная и срочная. буду править еще сам)
Фандом: ориджинал
Тип: слэш
Рейтинг: R
Жанр: romance
Комментарий: написано на конкурс «1st of September day challenge» на Красном форуме.

Читаем?

В начале было… что? Подъезд, пролет между этажами с тусклой лампой и ободранными бледно-зелеными стенами, банка, наполовину заполненная окурками, слабый, какой-то инфернальный как в ужастиках свет фонарей за пыльным стеклом, стук посуды и звуки работающих телевизоров за закрытыми дверями.
Или кровь на платке? Яркие темные пятна на синем в клетку хлопке. Перепачканные пальцы и отчаяние: дома снова попадет.
А может быть, классически? В начале было слово. Вернее, несколько.
- Тебе не нужно было изображать из себя героя, – Тёма сгибает затекшие ноги, морщится, снова прикладывает платок к разбитому носу и губам. Тошнотворно пахнет сгоревшей рыбой. Хотя сейчас он не отказался бы и от такого ужина.
- Мне бы потом совесть покоя не дала.
Паша стоит напротив и пинает носком ботинка нижнюю ступеньку.
У него даже мысли не было, чтобы вступиться за какого-то там однокашника. Но парни явно переусердствовали с методами запугивания, выловив того в подворотне. Можно было стоять и курить, просто наблюдая. В этот раз все пошло дальше - мальчишка не хотел просто так сдаваться.
Достает сигарету из помятой в драке пачки - последняя. Поморщившись, закуривает и садится на корточки, прислонившись спиной к стене с потертой известкой.
- Тебе надо что-нибудь холодное приложить, - Паша показывает на себе - проводит пальцами по носу. - Когда твоя мать домой приходит?
- Полчаса назад, - коротко и хмуро. Тёма последовал бы совету, если бы мог попасть в квартиру. И попал бы, если бы этот самый уебок, дающий сейчас советы, со своей компанией не заловили его за гаражами после школы. Где-то там, на поле боя, и остался ключ.
Парень смотрит на своего неожиданного спасителя сверху вниз – учатся в параллельных классах, встречались пару раз и все. На самом деле сложно понять: нафиг он вступился? Вздохнув, Тёма присаживается рядом. Нужно что-то объяснить, да?
- Я не целовался с ней, - вздох. – Вернее, целовался, но…
- Но? - Паша поворачивает к нему голову, взглядом - по разбитым губам и носу, в глаза. - Искусственное дыхание делал что ли? - хмыкает и затягивается, снова глядя в черное окошко лестничной клетки.
Уже глубокий вечер. Сейчас еще домой идти по этим сраным подворотням. Сам не красивее будет, если что случится.
Нахрена вообще решился отводить этого калеку домой? «Потому что у него вся рожа в крови, а я целый», - услужливо отвечает Паша сам себе.
- Зовут тебя как?
- Тёма.
Дверь подъезда хлопает, Артем приподнимается, вытягивает шею, с надеждой глядя вниз. Шаги, поворот ключа. Нет, кто-то с первого этажа. Нужно продолжать неловкое странное общение. Во рту мерзкий привкус крови. Тёма осторожно касается губ, морщится, снова прикладывает платок.
- Но это всего лишь поцелуй. Ну, знаешь, - пожимает плечами, - никакого языка или чего-то там еще.
Тёма чувствует, что неотвратимо позорно краснеет. С чего он вообще объясняет? Этого спасителя никто здесь не держит. Не рыцарь же, вытащивший прекрасную даму из неприятностей.
- А тебя?
Выкинуть бычок - от удара о перила лестницы рассыпаются рыжие искорки пепла.
- Паша, - выдохнуть имя вместе с дымом. - Чего-то там еще... - тихо смеется, повторяя сказанное Артемом. - Еще скажи, что это она тебя зажала в угол, а ты отчаянно сопротивлялся, - уже еле сдерживает смех.
Драка из-за девчонки - это нормально. Так было давным-давно, так есть и сейчас. Воины бьются за право обладать красавицей. А тут... воины устали уже от этих драк.
Паша выравнивает дыхание и с улыбкой смотрит на парня.
- Теперь ты не скоро поцелуешься - девочкам надо кого покрасивее.
Тёма фыркает, с интересом глядя на собеседника – не пострадал, но выглядит воинственно весьма: темные волосы взъерошены, как перья нахохлившегося вороненка и в глазах решимость разорвать весь мир, если потребуется.
- Специалист, блин... по поцелуям, - Артем расплывается в улыбке, качает головой. – Не зажимала. Попросила всего лишь. На удачу перед контрольной. А твой ублюдочный друг разнервничался. С чего? Мы ж не трахались. Я кого угодно поцеловать могу.
Замечание про «ублюдочного друга» Паша пропускает. Можно было бы начать защищать его: потому что ревнивый, потому что ненавидит, когда трогают что-то принадлежащее ему, потому что... просто «потому что». И этим все сказано.
Больше интересует фраза про поцелуи...
- Вообще что ли значения этому не придаешь? - Паша хмурится, пытаясь понять, как это может быть. - Даже самую страшную девчонку поцелуешь, получается? - непонимание. - Что-то я не верю такому...
Тёма вытягивает губы трубочкой, тут же морщится от боли. Затянувшаяся, было, ранка расходится, ноет. Ну не любого, это он как-то поторопился. Но теперь поздно отступать. Тоскливо оглядывает лестничную площадку в надежде, что вот сейчас придет мама. Никого. Только отчаянно лает собака за дверью сорок шестой. Там живет как раз та самая страшная Таня, которую целовать совсем никак и ни при каких условиях не хочется.
Теперь это уже дело чести. Упорно разглядывает свои кеды и перепачканные землей и талым снегом штанины, пожав плечами, небрежно кидает:
- Да все равно. Это же просто… ну типа выражение симпатии или благодарности.
- Ааа... - Паша улыбается понимающе и одновременно хитро. - В щечку чмокнуть все могут, - фыркает. - А ты хоть раз с языком и «чем-то там еще» целовался?
Такая немного интимная тема разговора... Но лишь бы только не сидеть в тишине. Точнее, в разнообразии звуков за всеми этими дверями. Пальцы замерзают - Паша потирает руки друг о друга и дышит на них. Думает, что в следующий раз обязательно возьмет с собой перчатки...
- Конечно!
Нет... Не считать же за поцелуй торопливое неловкое облизывание на даче, за домом?
Но признаться в таком как-то… Артем нервно ерзает, с вызовом интересуется:
- А что? Хочешь получить мастер-класс?
Взгляд останавливается на губах Паши – тонких, едва-едва приоткрытых. Ничего такого, конечно… и все же – жарко и неловко. Тёма моргает и отворачивается, сосредоточенно разглядывает рисунок трещин на обшарпанных ступенях.
Ноги затекли. Паша сползает чуть ниже и просто садится на холодный бетон, вытягиваясь немного. Маленькие противные иголочки тут же начинают покалывать мышцы... Почти так же, как губы, но последнее приятнее. Неужели, из-за такой своеобразной темы разговора?
Дверь подъезда снова хлопает, но шаги быстро затихают.
- Думаешь научить меня целоваться? - смотрит на Тёму. Светлые волосы, длиной примерно до середины шеи, чуть вьются на концах из-за растаявшего на них снега - во время драки успели извалять. И взгляд... внимательный что ли.
Еще немного поговорить, а там уже и мама этого горе-Казановы придет. Если придет... Потому что уже самому пора быть дома, и курить хочется нестерпимо.
Тёма, сморщив нос, смотрит на собеседника с недоверием, искоса – тени от ресниц на скулах, острый подбородок, ухо в обрамлении прядей с двумя серебряными колечками. Смеется?
- Считаешь, что не смогу?
«Чего несу-то?» Поехали… Тёма выдыхает, едва сдерживается, чтобы не побиться головой об стену. Сейчас, кажется, договорится. Пальцы нервно впиваются в язычок молнии на куртке, теребят.
После этого смелого вопроса Паша широко улыбается. Можно развести нового знакомого на «слабо». Его же он ведь не поцелует, правильно? Губы Артема влажные и яркие из-за разводов крови. А нос, вроде, даже целый... И видно веснушки в поганом освещении лестничной клетки.
- Не сможешь, - качает головой, продолжая смотреть на собеседника - специально пристально, изучая взглядом. Хоть какое-то развлечение.
Так. Тёме остается только выдохнуть, вдохнуть и, смело хмыкнув, потянуться вперед, замереть в нескольких сантиметрах от носа Паши, подозрительно то ли уточнить, то ли предупредить:
- Без языка? Мы ж не сосаться собираемся, да?
И сразу же прижаться к губам. Так резко, что края ранки вновь расходятся, начиная кровоточить. Саднит, обжигая кожу.
Паша даже не успевает задать встречный вопрос: «А кто мне тут обещал мастер-класс?» Как-то слишком неожиданно. Приоткрывает губы, не понимая, зачем он это делает, проводит языком, скользит по кромке зубов. Вообще не верится в происходящее - и в то, что чувствуется вкус чужой крови, и в такое же чужое мягкое дыхание, и в тепло – нежное, приятное.
Поднимает руку и касается шеи Артема холодными кончиками пальцев - накрывает ладонью сзади, притягивает к себе, целуя по-мальчишески сильно и торопливо. Тянет за прядки, пальцами другой руки вцепляется в его куртку.
Тёма понимает, что произошло, только когда выстрелом в полной тишине хлопает дверь. Отстраняется резко, приложившись затылком о стену, смотрит обалдело-пьяно на Пашу. Тяжелое неровное дыхание, кажущееся оглушительно громким в гулком подъезде, выдает с головой. Застукали на месте преступления. Сердце подскакивает к горлу, когда подозрительная соседка строго интересуется, какого черта они, преступники малолетние, торчат в подъезде. Не заметила.
Губы горят – и на языке терпкий вкус сигаретного дыма. Тёма нервно облизывается, хрипло отвечает:
- Мать жду. Я ключ потерял.
Бабка, поворчав, уходит, закрывая за собой дверь. Видимо, узнала.
Облегчение. И сразу неловкая тишина.
Артем, почувствовав, что неотвратимо постыдно, как девчонка, краснеет, торопливо лезет в рюкзак за телефоном.
Задумчиво облизнувшись следом, Паша смотрит, как он быстро и немного нервно ищет нужный номер, на его румянец и губы, которые секунду назад целовал. Сам. Потянулся ведь. Сердце испуганно бьется о грудную клетку, а в голове не менее испуганная и глупая мысль - не получилось развести.
Фыркает, поднимается с пола, оттряхивает джинсы и, сунув руки в карманы куртки, смотрит на Тёму сверху вниз. Тот пока разговаривает по телефону, что-то узнает...
- Ну что там? - как ни в чем не бывало.
- Она вернется только утром. Дежурство…
Отличная перспектива. Артему остается либо сидеть здесь до утра, либо тащиться на другой конец города. А возвращаться как? Пешком? Благородно предлагая себя всем ублюдкам, мол, раз уж получил сегодня, почему бы и вам не добавить?
Лихорадочные мысли – как сумасшедшие зайцы. Но лучше пытаться думать о том, что делать дальше, чем о вкусе поцелуя... Нет, о самом его факте! Пальцы касаются ноющих губ – задумчиво, мягко. Тёма ловит себя на этом жесте, поспешно опускает руку, испуганно глянув на Пашу.
- Так что рыцарь может идти…
- Ты можешь у меня... - затыкается прежде, чем договаривает фразу до конца.
Это выглядит совсем не так, как должно было выглядеть, если бы один предложил другому переночевать у него. До завтрашнего утра. Потому что нет ключей, а мама не может вернуться домой - работает в ночную смену. Чисто дружеское предложение. Ну, в крайнем случае - из жалости.
Но вот как-то все это не вяжется... У Паши зарождается смутное ощущение чего-то явно постыдного. И томительное ожидание.
Все-таки набирает в легкие воздух и, царапая подкладку карманов, договаривает:
- Переночевать ты можешь у меня, - кусает нижнюю губу. Знает, что она обветривается из-за этого, но ничего с собой поделать не может - это все волнение.
Тёма вскидывает удивленный взгляд на парня, чтобы высказать свое категоричное «конечно, нет!», смотрит в глаза – чтобы только не смотреть ниже, держаться, не краснеть… Тонкие, яркие, с аккуратной ямочкой над верхней. И это «конечно, нет» почему-то сразу перестает быть таким категоричным. Находятся сотни доводов... Сидеть здесь – холодно и неудобно, а завтра в школу. Ехать к матери – дать ей лишний повод нервничать, потому что вид у Тёмы сейчас не самый подходящий, чтобы предстать перед родителем.
- Можно?
- Да, - тут же отвечает Паша. - Ну, так что? Пойдем. А то моя мамка уже беспокоится.
Из более-менее теплого подъезда на темную и холодную улицу. Мелкие снежинки больно кусают щеки, заставляют зажмуривать глаза. Дом Паши в трех кварталах. По темным подворотням, катаясь на замерзших лужах, разговаривая ни о чем - перебрасываясь парой фраз.
Свои ключи Паша умудрился не потерять, так что мальчишки тихо заходят в квартиру, аккуратно прикрывая за собой дверь. Уютно... наконец-то. Щелчок выключателя - в коридоре загорается лампочка.
- Где был так долго? - мама - уставшая и строгая. Чуть удивленно смотрит на Тёму, а потом снова на сына.
- Гулял, - быстро. - Мам, это Артем. Он ключи от дома потерял, а родители у него только утром будут. Так что я предложил ему переночевать у нас...
- Здравствуйте, - Тёма невнятно мямлит, опускает голову, чтобы не было видно лица. А то с такой разукрашенной физиономией ни в один нормальный дом не впустят.
Но Пашина мама только, вздохнув, кивает:
- Устроитесь сами? Мне вставать завтра рано.
Квартира – стандартная, как тысячи других – уютная, но тесная, узкий коридор, двери в комнаты. Тёма стягивает кеды, вешает куртку и вопросительно смотрит на своего спутника.
Паша проходит мимо него, легко задевая плечом. Шепчет:
- Пойдем, - и манит за собой пальцем.
В темноте натыкается на вещи, разбросанные по полу в своей комнате. Добирается до настольной лампы и нажимает на выключатель. Поворачивает ее так, чтобы свет не выходил в коридор, и тут же принимается запихивать раскиданную одежду в шкаф.
- Спать будешь тут, - кивает на узкую кое-как заправленную кровать, подбирая с пола носок.
- Спасибо. Можно мне в душ? – Тёма даже выдавливает благодарную улыбку, прежде чем стянуть свитер и положить его вместе с рюкзаком на пол у стены. Радует, что не заляпал вещи кровью, значит, есть вероятность, что факт драки можно будет скрыть от матери.
Уже даже удается не вспоминать о поце… Черррт! Жаркая горячая волна окатывает с головой, Тёма краснеет и отворачивается. И не спросишь же, какого хрена ты это сделал…
- Эмм... - Паша моргает. - Да, можно. Сейчас...
Продолжая суетиться, лишь бы не застопориваться на мыслях, он достает полотенце и отводит гостя в ванную комнату. Быстро и сбивчиво показывает, где что находится, и оставляет Артема одного, аккуратно прикрыв дверь. Только после этого выдыхает, прислонившись плечом к стене.
Через минуту в комнате уже относительный порядок. Через полторы - расстелена постель. Паша кусает губы, сидя на краешке в одних только домашних штанах. В голове противоречивые решения - лечь в зале, чтобы не дай бог, чего еще не произошло, или лечь тут, чтобы... чтобы. Будет тесно, но тепло и...
От этого «и» в животе начинает разливаться мягкое тепло, которое заставляет Пашу едва слышно простонать на выдохе и стиснуть бедра. Тоже нужен душ. Быстрее, Тёма...
Артем стягивает футболку, скидывает на пол джинсы и впервые за вечер сморит на себя в зеркало. Хорош. Припухшие губы с потемневшей ранкой, бурые разводы крови на коже. Касается носа – и тут же шипит как кот, которому хвост придавили. Ну, хоть не сломан, и то ладно.
Тёма, вздохнув, включает воду и встает под душ.
Усталость. Ею парень объясняет то, что его лихорадочно колотит под горячими струями воды. Быстрее закончить этот дурацкий день.
Артем вытирается, осторожно касается поджившей ранки, бросив последний взгляд в зеркало. Сам себя одергивает – чего красуешься, дурак? Кому понравиться пытаешься?
Натягивает джинсы и выходит из ванной.
В комнате уютно – желтый свет лампы, тепло и пахнет чистыми простынями. Только вот Тёма дрожит ничуть не меньше, нервно поводит плечами, глядя на расправленную постель.
- Я все…
Паша поднимается на ноги, старается не смотреть на капельки воды, небрежно рассыпанные по коже Артема.
- Ложись, - кивает на постель и тут же чувствует, как краснеет. - Лампу можешь выключить, если не боишься спать в темноте, - получается даже улыбнуться.
Тёма так и делает прежде всего. Прислушивается к шуму воды, потом снова стягивает джинсы и садится на постель. В полумраке белеют острые худые колени. Парень, вздохнув, торопливо натягивает на ноги одеяло. Паше понравилось? Целоваться? Он ничего не сказал. Хотя… С чего это вообще должно кого-то волновать? Артему понравилось. Мучительный вздох. Прежде чем накрыться с головой и отвернуться к стене.
Минут пять стоять перед зеркалом в ванной, глядя себе в глаза - трудное занятие. Паша нерешительно кусает нижнюю губу. А на самого себя смотреть мучительно стыдно. Вон... сразу же краснеет.
Вздыхает, насухо вытирается полотенцем - оттягивает время. Но из комнатки пора уже выйти. Босые ступни прилипают к линолеуму. Закрывает дверь и идет... не в гостиную.
Тишина. Где-то за окном тихо лает собака, проезжают автомобили, освещая потолок комнаты светом фар. И едва слышно - дыхание Артема. По очертаниям понятно, что лежит лицом к стене - из-под одеяла видна только светлая макушка.
Вдох. Выдох. Паша аккуратно ложится рядом - кровать чуть прогибается под его весом. Но пружины не скрипят, поэтому его движения сопровождаются только шорохом постельного белья.
Сердце бьется быстро, заглушая своим стуком все звуки. Руки дрожат. Ожидание и решимость. От собственной смелости голова пьяно кружится. И даже если за такую наглость он получит локтем в морду - попытка не пытка.
Ладони горячие, а пальцы наоборот - холодные. Прижимается к спине Тёмы. Так близко, что тот ощущает теплое дыхание на своей шее.
Ой! Артем вздрагивает, рывком двигается вперед, пытаясь отодвинуться. Кровать узкая, а он видимо занял слишком много места. Глухой стук – коленом о стену, в тишине звук такой громкий, наверняка разбудит родителей Паши. Тёма выдыхает, бормочет «прости». Лицо горит от стыда из-за своей неосторожности. Чувствует себя придавленным книжным шкафом котенком – не пошевелиться – впереди холодная стена. Позади… Ооо…
Нет, Тёма слышал, как вернулся Паша. Думал, что затаится на пять минут, пока хозяин комнаты возьмет то, за чем пришел и слиняет в гостиную… Но хозяин лег рядом, а потом еще и прижался. Наверняка ведь намекая, что места мало и что надо бы подвинуться. Но куда?! А еще этот самый хозяин горячий и одуряюще вкусно пахнет.
- Ты не спишь? - голос Паши немного хриплый. И вопрос глупый. А ситуация... непонятная, мягко говоря.
Он просовывает руку под боком Артема... Старается успокоить дыхание, но безрезультатно. Из-за близости хочется глотать воздух как воду, как будто испытывая жажду. В кончиках пальцев стучится кровь - в такт быстрому биению сердца. Обнимает... Ладонями на живот и грудь Тёмы - вплотную к себе.
- Нет, - ответ выходит задушенный и сдавленный.
Лучше было бы сказать «да», отодвинуться и попытаться уснуть. Только вот Артем не может и пошевелиться – зажат, без возможности сбежать. И от этой мысли, от духоты и от невозможной – не-мыслимой - близости чужого тела накатывает паника. Нет, не просто чужого. Парня. Которого вчера еще только мельком видел на переменах. А теперь вот… «А теперь у тебя на него стоит» - подсказывает ехидный внутренний голос. И от понимания правдивости этого замечания Артем дергается назад, вжимаясь ягодицами в бедра Паши. «У него, кстати, тоже…» - не затыкается сволочной шепоток.
Тепло... Жарко. От прикосновений - по телу сотни тонких проводков - каждый ударяет, словно зарядом тока. Небольшим, но от которого заметно потряхивает.
- И даже не спрашивай, что я делаю... - Паша целует напряженное плечо, проводит языком.
Это совсем не похоже на тот раз, когда он и Ленка заперлись у нее дома в родительской спальне, пока никого не было. Ничего подобного... Тогда - просто смутное ощущение чего-то приятного. Не более. И следом - констатация факта – «теперь я мужчина».
А сейчас вот... К парню ведь такое как-то неправильно ощущать? Слишком ярко... и много всего сразу - можно задохнуться.
Пальцами под ткань, поглаживая низ напряженного живота Тёмы. И, решившись, стянуть трусы, тут же обхватывая ладонью. Мягкая нежная кожа - обжигает... И перед глазами Паши темнеет слегка оттого, что он же и делает.
Артем успевает только попытаться снова отпрянуть, напрочь забыв о стене – сам себе напоминает попавшего в ловушку зайца – дрожит и безуспешно пытается вырваться. Под одеялом невыносимо жарко – от тесно прижатого тела, ласкающих пальцев – и это совсем не так, как когда сам себе. Острее и в сотни раз не правильнее. Но от этого только слаще. Тёма толкается бедрами в руку, ладонь сжимает сильнее, и он не может сдержать хриплого стона. В тишине комнаты он звучит чересчур громко, откровенно, как в самом непристойном порно. От этой ассоциации и стыд, и возбуждение настолько переплетаются, встряхивая тело, что Артему остается только зажать ладонью рот, прижаться мокрым лбом к холодной стене, опереться о нее раскрытой ладонью, позволяя делать с собой все, что захочется.
Вжавшись бедрами, Паша стонет следом, но тише... не забывая, что в квартире они не одни, и что стены почти картонные. Продолжает двигать рукой, доставляя удовольствие.
И просто пьяно ведет...
Внизу живота все до боли напряжено. И от всхлипов в тишине комнаты хочется уже сделать больше. Паша сжимает пальцами сосок, слегка тянет, прижимаясь губами к шее. Ладонью ниже - по ребрам, животу, который Артем тут же поджимает...
Стискивает бедро - под ягодицей. Облизывает губы...
Очень жарко... и там, где сейчас пальцы, - просто невероятно. Паша хрипло стонет и проводит ими между ягодиц, едва не заорав от этого. Спасает то, что горло как будто стискивает чья-то невидимая рука.
- Ты что делаешь, придурок? – голос Тёмы совсем не выражает той степени возмущения, которую он хотел вложить туда. Скорее робкий протест. Правда, Артем даже заводит руку за спину, обхватывает запястье, останавливая. Но тело уже предательски льнет, трется, настаивая на продолжении. Требуя… чего-то. Чего-то. Дальше только – картинки, милостиво заретушированные сознанием. Сердце стучит, как будто после часового бега.
- Хуй знает, - следует правдивый ответ.
Паша уже не соображает от желания и мазохистского удовольствия делать хорошо только Артему. А хорошо ли? То, что он подается навстречу и толкается бедрами... и стонет... и дрожит...
- Тебе хорошо, Тём?.. - шепотом на ухо, аккуратно поглаживая горячую ложбинку пальцами.
- Хорошо-о-о, - на выдохе, всхлипывая. Честно. Дальше ничего связного не получится. Так что лучше заткнуться, прикусить ребро ладони, чтобы не перебудить своими воплями весь дом.
Артем спихивает с себя одеяло, и плевать, что так он остается голым, незащищенным, полностью открытым.
- Ты… можешь… - говорить сложно – во рту пересохло. Тёма поворачивает голову, уткнувшись лицом в подушку. – Вставить его… немного? Пожалуйста…
Это... позволение, что ли?
Паша сглатывает, толкается средним пальцем. Мышцы поддаются... но так тесно обхватывают. До накрывающего чувства - наслаждения - с головой. Просто представить, что можно было бы… членом. Как в просмотренных порнушках. И словно натянутые до звона нити лопаются - хлестко бьют рваными концами по мышцам.
Зубы смыкаются на плече Артема. И Паша кончает, зажмуриваясь и дыша через раз.
Завтра Тёме будет стыдно. Непременно. Но сейчас не до этого. Неправильно и грязно. Должно быть. А на деле – подается назад, чтобы чувствовать еще острее. Больно и непередаваемо хорошо. А потом поясницу и ягодицы обжигает, палец Паши скользит внутри, так что Артема просто встряхивает, до темноты перед глазами, и он, сдавленно всхлипнув, впивается зубами в уголок подушки. Пока не перестает дрожать, и не успокаивается пульсация внизу живота.
- Бля.
И все. Остается только отдышаться и попробовать отстраниться. Только последнее не получается - тело уставшее... У Паши руки дрожат. Как в самом начале... А сколько это длилось? Даже ради спортивного интереса не хочется лезть за мобильным телефоном, чтобы посмотреть на часы.
От спермы липко, влажно...
Паша утыкается лбом в шею Тёмы и обнимает его, проваливаясь в сон.

От стука в дверь Артем аж подскакивает, растеряно хлопает глазами.
- Мальчики, не опоздайте в школу. Завтрак на столе.
Только бы не вошла! Одна-единственная мысль. Тема натягивает одеяло по глаза, понимая, что все бесполезно – то, что они лежат, обнявшись так, что не сразу и выпутаешься – выдает их с головой.
Но судный день не грянул, шаги удаляются, а чуть позже хлопает входная дверь, и Артем, выдохнув, откидывается на подушку.
- Паш…
От того, что кто-то ворочается под боком, появляется раздражение и приятное теплое чувство тихой радости. Паша бурчит в ответ:
- Че? - и лишь после этого открывает глаза.
Рядом Тёма - мягкий, сонный и в его руках. За ночь так и не получилось расцепить объятья.
Ночь... - мысль отрезвляющая, как зимнее утро за окном. Стоны, жар, податливость, дрожь... Мягкость и теснота... Все одним махом - волной - возвращая на место. Паша удивленно моргает, глядя в светлые карие глаза. Улыбается:
- Как спалось?
- Хорошо.
Чистая правда. Артем ни разу за ночь не проснулся. И сны были… Лучше не вспоминать. Ну уж не сейчас – это точно.
- Мы опоздаем в школу! – откидывает одеяло. Покраснев, укутывается, пытаясь нащупать руками потерянную часть гардероба. Никуда идти не хочется. После вчерашней драки все тело ноет. Хотя, не факт, что из-за нее…
Продолжая улыбаться, Паша наблюдает за его возней. Не хочет вставать - в комнате прохладно, а под одеялом тепло. И зачем вообще придумали эту школу?
- Давай, помогу, - не выдерживает, все-таки.
Смотрит Тёме в глаза, закусив губу. Так... уютно рядом. И принимается тискать его под предлогом поиска и надевания белья.
- Ээй! Ну что ты делаешь?! У меня же сейчас снова...
Артем замирает, широко раскрыв глаза, смотрит на Пашу, потом, мучительно вздохнув, все-таки заканчивает:
- ...ну это, - красноречиво показывая взглядом. И миг спустя, скатывается с кровати, запутавшись в простынях, подхватывает с пола джинсы и скрывается в ванной.
Удар разочарования приходится кулаком по подушке. Паша еще несколько секунд лежит в кровати, а потом решительно вылезает из постели. Холодный пол тут же принимается лизать ступни, по телу пробегаются мурашки...
- Тёёём... - скребется в дверь ванной, прижавшись плечом к стене.
- Чего? – спустя пару секунд отвечают из-за двери шепотом. И тут же. – Не впущу. У меня первым уроком физика. И по ней мне ничего хорошего не светит… Мне туда надо.
Последняя фраза произносится почти умоляя, с надрывом.
Паша фыркает.
- Если не светит, то зачем идти?
Продолжает царапаться в дверь. Как бы ни хотелось нарушать эту утреннюю идиллию, но у Паши тоже учеба. Не физика, правда... математика. Да и проблем с ней нет.
- Мы, кстати, и так уже почти опоздали на первый урок, - сообщает будничным тоном. - Нах торопиться? Ты будешь завтракать?
- Бляяя… - после паузы, видимо, глянув на часы. – Мне нужно все исправить до конца четверти.
Щелчок, и дверь приоткрывается. Тёма выглядывает в щель, хмуро смотрит на Пашу – всего секунду, потом расплывается в улыбке, вытягивает губы трубочкой, закрывает глаза и прижимается лбом к косяку.
- Поцелуй… меня…
Как вчера - в подъезде. Паша тянет дверь на себя и толкает Артема.
- Может, в этот раз тоже покажешь мне... как там? Мастер-класс? - смеется, упершись ладонью в край раковины, прижимается. - Зачем надел? - цепляет пальцами петель для ремня на джинсах и все-таки целует. Мягко, едва коснувшись кончиком языка сухих губ Тёмы.
Воспоминания о вчерашнем вечере вызывают улыбку. И все же – смутную тревогу. Неправильность происходящего, застилающая даже какую-то безумную, неконтролируемую радость, пузырьками шампанского бьющую в голову Артема. Он чуть отстраняется, спрашивает:
- Тебе нравится? Правда? Ведь все не должно быть так…
Улыбка пропадает. Паша тоже отстраняется.
Не должно... А ведь, правда. Но, как назло, нет чувства неправильности.
- Знаешь... - морщится, - мне неважно, - чешет затылок, глядя на Артема. - То есть, важно, но... - выдыхает, снова прижимается и шепчет ему прямо в губы. - Мне нравится.
Звонкий поцелуй.
Тёма шумно выдыхает, тянется вперед. Так и есть. Нравится – и это самое главное.
- Тогда…
Голова кружится от своей смелости и волнения. Даже посмотреть на Пашу не получается.
- Может быть… после уроков... ты поможешь мне с физикой? Мама опять уходит на ночь…
Какая-то чересчур счастливая улыбка и тихий смех:
- Помогу, - Паша кивает. - Только я в физике ничего не понимаю, - закусывает губу.
- Это... не имеет никакого значения.

the_end