читать дальше
Смотри, как прекрасна луна,
Похожая на чьё-то лицо. На чьё, дай Бог вспомнить.
Ах, да, на твоё!
Когда ты увидела смерть, заглянувшую в наше окно.
Найк Борзов
Похожая на чьё-то лицо. На чьё, дай Бог вспомнить.
Ах, да, на твоё!
Когда ты увидела смерть, заглянувшую в наше окно.
Найк Борзов
Москва. Февраль, 21
В Москве снег с дождем. Нетипичная для февраля погода. Хотя последние годы все вообще с ног на голову.
Странно возвращаться. Микки вылетел отсюда меньше месяца назад, а ощущение – что-то безвозвратно изменилось. Миссия выполнена. Человек, которого он ненавидел – убит. Это должно было стать концом и для Микки. Линией, которую он сам себе отчертил.
Оно и стало... Микки думал об этом, пока проходил таможню и ждал Джоуи. Стоял у стены, устроив рюкзак между ног, и смотрел на высокого черноволосого парня. На месте пограничника Микки бы точно заинтересовался такой мрачной личностью и поподробнее изучил документы. Но нет…
Спустя пятнадцать минут они уже были у выхода из терминала, на улице и Джоуи успел сунуть в рот сигарету. С его-то зависимостью - не курить весь перелет было, наверное, равнозначно подвигу.
Микки скользнул взглядом по серому низкому небу, унылому заасфальтированному полю парковки и рядам готовых сорваться в путь такси.
У этого утра был неприятный вкус. Их первой ссоры. От нее до сих пор неспокойно и больно в груди. И хотелось - все что угодно, только никогда не повторять. Ревнуешь? Микки приказал внутреннему голосу заткнуться, пояснив: ревнуют – это когда... Нет, лучше – просто заткнуться. Без объяснений.
Ничего не было.
Так проще.
- Детка, ты был раньше в Москве? – небрежно поинтересовался Микки.
Ему хотелось послать к черту такси – и на автобусах, метро, до Чистых прудов – там вдоль аллеи, потом в переулок, еще раз свернуть и... До боли сжал в кармане ключи – острые края впились в кожу.
- Был, - односложно ответил Джоуи, поморщившись. Как это называется? Родина, что ли... – По делу, естественно, - добавил, откинув бычок куда-то в слякоть тротуара и поправив на плече сумку с оружием.
Город серый... такой же, как и ощущения на душе. Много людей. Движение. Взгляды.
- Ты приглашал меня в гости, - посмотрел на Микки, едва заметно улыбнувшись. – Приглашение еще в силе?
Мальчишка кивнул, достал из кармана ключи с темно-синим брелком, улыбнулся, помахивая ими перед носом Джоуи.
- Мы едем домой.
Сердце сжалось, заколотилось торопливо от этих вырвавшихся слов. Быстро глянул на Джоуи и, чтобы скрыть неловкость, вприпрыжку рванул к стойке заказа такси.
Совсем еще ребенок... Джоуи покачал головой, усмехнувшись.
«Мы едем домой...» Фраза мягкая, как одеяло. Теперь они вместе даже на словах. Кровь прилила к лицу, и парень резко отвернулся, чтобы Микки не заметил. Краснеть ему не приходилось уже давно... и отнюдь не из-за слов.
Нужно успокоиться.
Шумно вздохнув, он направился к мальчишке, ступая по темно-серой грязи тяжелыми ботинками и доставая еще одну сигарету.
Таксист услужливо протянул руку, чтобы помочь с сумками, но потом, заметив короткий взгляд Джоуи, остановился и молча открыл багажник.
Микки фыркнул и забрался на заднее сидение. Раньше он бы сунул наушники в уши и врубил что-нибудь ритмичное. Но теперь… это вроде как не очень красиво?
Ничего. Двадцать минут можно потерпеть – в тишине пялясь в окно. Двадцать... Если они не встрянут в пробку.
Этот маршрут «Шереметьево – Москва» известен Микки как дорога домой. Хотя... Это и есть дорога домой. Неизменное окончание каждого их с мамой вояжа, начиная с его трех лет. Иногда Микки задавался вопросом – если ей было наплевать на сына, зачем таскала за собой с такой маниакальной одержимостью, скандаля с бабушкой каждый раз по поводу «оставь ребенка у меня».
Серые снега, графитовое небо и лента шоссе, по обе стороны которого - темные пятна дач и горделивые, разодетые как выпускницы особнячки новой элиты – чем новее элита, тем аляповатее дом. Микки провел рукой по стеклу, словно желая стереть картинку, перевел взгляд на Джоуи. Есть так много всего, о чем он хочет спросить. Странное ощущение – я хочу знать о тебе все. Что ты думаешь о виде из окна и о будущем… нашем. Кто тот человек?..
Микки осторожно передвинул ладонь по сидению, чтобы быть чуть ближе, чтобы просто удостовериться – коснулся мизинцем бедра парня, сам вновь отвернулся к окну.
Много машин, клубы выхлопного газа и пропахший бензином салон такси. Все это вызывало у Джоуи желание поскорее закончить с заданием, чтобы покинуть этот город. На автомате в карман пальто, доставая пачку жвачки. Мята на языке чуть-чуть отбила запах горючего.
Прикосновение к бедру. Едва заметное, но значимое. Джоуи посмотрел на Микки и, не поймав его взгляд, решил поймать за кисть. Переплел пальцы, согревая озябшую руку, и тоже отвернулся к окну.
И заметил, что что-то не так.
Вокруг автомобили. Желтые такси, лексусы, джипы. Сигналили. Обрамляли, замыкали.
Остановились.
- Пробка? – поинтересовался у Микки, непроизвольно сжав его руку в своей ладони чуть сильнее. В животе неприятно сдавило внутренности.
Этот вопрос вывел Микки из полузабытья, в котором он пребывал. С того момента, как рука Джоуи коснулась его, стало уже как-то все равно, сколько эта поездка продлится. Но на это явно было не наплевать его спутнику. Поэтому Микки приподнялся на сиденье, глянул поверх плеча водителя.
- Фак, гребаные дачники!
Ну да. Вечер воскресенья. Можно расслабиться и получать удовольствие. Микки откинулся на сиденье и повернул голову к Джоуи. Что-то не так. Неуловимое… Дыхание и пальцы, переплетенные с его – чуть дрожащие, готовые вот-вот стиснуть до боли. Микки опустил взгляд на их руки, потом вновь посмотрел на парня.
- Хочешь... спустимся в метро? Так должно быть быстрее.
- Было бы неплохо, - выдавил Джоуи, стараясь выровнять дыхание.
Главное, не сорваться.
Заметив, что сильно сжал пальцы, он отпустил руку Микки и, вылез из автомобиля.
Движения не было никакого, поэтому беспрепятственно достал из багажника сумку и пошел за мальчишкой мимо сигналящих машин. В ста метрах от места их остановки был спуск в метро.
«Лишь бы не было слишком тесно...» - с надеждой.
- Ехать долго? – спросил Джоуи, ступая вниз.
Понадеявшись, что в воскресенье народу будет не слишком много, мальчишка прикинул путь:
- Около получаса.
Микки не нравилось, как вел себя Джоуи. Будет совсем плохо, если их остановит патруль. Пальцы покалывало от возбуждения и чувства опасности.
- Детка, не хмурься. Сделай вид, что у нас просто свидание, - Микки схватил парня за руку и потянул за собой в людской водоворот.
Какое, к черту, свидание?
Люди толкались, пихались, что-то грубо говорили, явно не слишком цензурное. Джоуи это раздражало до желания вытащить пистолет и пристрелить кого-нибудь одного, чтобы все остальные расступились. Но Микки, похоже, это совсем не волновало. Словно он каждый день только и делал, что пробирался вперед сквозь толпу, таща за собой Джоуи.
Так же, держась за руки, они, ведомые в основном массой людей, оказались в вагоне метро, тесно прижатые к противоположным дверям. Джоуи сглотнул и переместился, вставая прямо перед Микки и упираясь руками в твердое стекло дверей по обе стороны от плеч мальчишки.
- Свидание так свидание, - все же согласился парень, когда их прижало друг к другу. – Детка, тебе нравится оружие?
Этот вопрос утонул в стуке закрывающихся дверей. Микки поднял взгляд на Джоуи. Чувство защищенности. Никогда ни с кем прежде такого не было. Там, за ними, давка и шум, а Микки видел перед собой только Джоуи.
Улыбнулся, протянул руку и коснулся щеки. Тепло. Подался вперед, уткнулся в шею.
- Ты - оружие. Другого не знаю. Что ты чувствуешь, когда твой палец на курке?
Джоуи вдохнул и с улыбкой выдохнул, положив руку на затылок Микки. Тихо ответил, касаясь губами уха мальчика:
- Ощущение... такое, словно ты гладишь дикого зверя. У него клыки, когти и сила, но он красив настолько, что не прикоснуться невозможно... Понимаешь?
Кто-то за спиной толкнулся, пробираясь к выходу, и на несколько секунд киллера сильно прижало к Микки. Парень ругнулся и выдохнул:
- Ненавижу Россию...
Микки, улыбнувшись, выставил руку, скользнул по ребрам Джоуи. Запах. Снова. Горьковатый, теплый, аж голова закружилась и губы заныли. Мальчик облизнулся, опустил голову:
- Понимаю, - это то чувство, которое он испытывал рядом с Джоуи. Желание и страх. Дух захватывало. Провел кончиками пальцев по груди парня. – Как будто на краю крыши стоишь, да?
- Да, - Джоуи тоже облизнул губы, глядя в глаза мальчика. – Но иногда кажется, что умеешь летать.
Опустил руку на уровень бедер Микки и, погладив, поднял выше, забираясь под куртку и касаясь теплой мягкой кожи, желанного тела... В таком месте, где много людей, не сразу становится видно, если что-то происходит. И сейчас на них вряд ли кто-то обратил бы внимание, даже если бы они поцеловались.
Джоуи закусил губу и сжал бок мальчишки пальцами... сильнее, чем было нужно.
Немного больно. Совсем чуть-чуть. Микки ни за что бы не признался, но ему даже нравилось это. Принадлежать. Твой.
Какой-то офисный трудяга, судя по виду, прижавшийся к поручню слева, пялился на них, старательно делая вид, что читает. Микки фыркнул, съехал по двери чуть ниже, протолкнул колено между ног Джоуи, потерся.
- Я хочу тебя, детка, - по-русски и достаточно громко.
Мальчишка явно хотел привлечь внимание. Джоуи было плевать. Плевать даже на то, что на них уже явно кто-то смотрел. Толкнул Микки, впечатывая в двери, и прижался бедрами вплотную. Под куртку – двумя руками. Одной - вверх по ребрам, другой – вниз, под пояс узких джинсов. Губами к губам, не целуя, только улавливая частое дыхание.
- Похоже, им нравится... – на выдохе, почти неслышно, улыбаясь.
Микки вздрогнул, вцепился в рукав пальто Джоуи. Кожа покрылась зябкими мурашками. Мальчишка приподнялся, коснулся губами шеи Джоуи, втянул кожу.
- Мы выходим, - шепотом. - И мне не нравятся те два гопника, которые на нас глазеют.
Парень проследил взглядом и увидел двух отморозков лет двадцати. Кепочки, четки и взгляд самого настоящего всезнающего быдла. Джоуи усмехнулся, вспомнив, что делали в армии с такими новобранцами. Ломали прямо на глазах. Потому что кроме слов за ними ничего не стояло.
Эти ребята вышли вместе с Микки и Джоуи на Театральной, проследовали за ними по переходу на Охотный ряд и сели в один вагон. Не отставали. Как по веревочке. Надо отдать им должное – так откровенно за Джоуи еще не следили. Если бы город был известен вдоль и поперек, можно было бы завести их в безлюдный переулок и всадить по пуле в лоб. Без каких-либо нежелательных последствий.
Они не подошли в метро, где были камеры наблюдения. Но прицепились на выходе. И сами предложили пройтись с ними до дворов.
Когда они только сошли с аллеи в переулок, Микки быстро огляделся по сторонам. Пустой темный двор, желтые пятна горящих окон. Люди готовились к трудовой неделе. Людям похуй, что в ста метрах от их уютной норки порешат двух … да по большому счету, просто неудачников, которые решили проучить двух педиков, а нарвались…
Джоуи равнодушно слушал иностранную речь, больше уделяя внимание движениям парней. Возможно, даже хорошо, что он не понимал весь тот поток пьяной пафосной речи, что ублюдки выдали «для затравки». И когда один направился мимо него к Микки, то киллер без разговоров врезал отморозку локтем по физиономии. Раздался хруст косточек, и тот со стоном схватил за покалеченную часть лица. Нос сломан. Второй удачно съездил Джоуи по лицу, рассек бровь и тут же получил кулаком в солнечное сплетение.
Микки равнодушно постукивал носком ботинка по стенке гаража, за которыми они остановились.
Эта драка не вызывала даже интереса, но киллеру нужно было выпустить пар, поэтому он с удовольствием пнул тяжелым ботинком в челюсть одного, облизнувшись от вида крови, и, усмехнувшись, приложил лбом о свое колено другого. Глядя на то, как гопники пытаются подняться с земли, размазывая грязь и кровь по своим лицам, Джоуи поморщился и огляделся по сторонам.
Избавиться от этих двух нежелательных свидетелей было необходимо.
- Детка, - он позвал Микки, не оборачиваясь и следя за тем, чтобы избитые ребята не уползли слишком далеко, - пострелять не хочешь? – уже доставал из сумки пистолет и трубочку глушителя к нему.
Мальчишка усмехнулся.
- Я не умею. Если промажу – будет негуманно, да?
До того, как Джоуи вытащил оружие, можно было бы просто уйти. И вряд ли парни, придя в себя и протрезвев, отправились бы жаловаться. Обычная драка. Но Джоуи было мало?
Микки поднял взгляд на парня. Ему это… доставляет удовольствие? Лицо спокойное, только губы сжаты, и темная смазанная дорожка крови. Микки попытался вспомнить, есть ли дома аптечка. Сунул руки в карманы, зябко поежился и вновь опустил взгляд к земле. Какая же грязища! Переступил, выбираясь на чистый островок снега.
- Если гуманность – это человеколюбие, то я не знаю, к чему ты это сказал, - усмехнулся Джоуи и направил пистолет на ублюдка со сломанным носом.
Тот даже сообразить не успел. Пуля прошила череп с четким тихим звуком. Тело пару раз дернулось и замерло. То же самое произошло с другим, с той лишь разницей, что он хотел, видимо, покаяться и уйти своей дорогой.
Выплюнув жвачку, открутил глушитель и сунул пистолет за пояс джинсов.
- Пойдем, - кивнул, глянув на Микки и запахнув пальто.
- Да… - голос отказал. Ногти впились в ладони.
Два хлопка. Не больше пяти секунд, которые Микки упорно смотрел себе под ноги. Я не боюсь... Не боюсь – по слову на тяжелый глухой удар сердца. Поднял глаза. Спазм сжал желудок, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Медленно вдохнуть… Запах крови. Только хуже. Ноги отказываются шевелиться. Так близко… и так просто.
Тебе не обязательно было делать это…
Но Микки не скажет этого. Шевелись, придурок! Двигайся, двигайся-двигайся…
- Здесь недалеко, - рукой указать направление не рискнул – оледеневшие пальцы царапали подкладку кармана. Шаг... Еще один. Под фонарь – в круг тусклого света и дальше. Домой.
Джоуи шел рядом, глядя то под ноги, то на Микки. Мальчишка побледнел, и вряд ли ему понравилось... увиденное. Открылись еще чуть-чуть, показывая то, что вряд ли бы желали увидеть. Но чего тогда ожидали?
Приживались друг к другу, как чужая кожа к телу.
Джоуи вытащил сигарету и закурил.
- Ты как? Нормально? – все же спросил.
- Все отлично.
Февральский ветер отрезвил, выветрил тошнотворный запах крови. Микки было стыдно за свою слабость. Она была бы простительна слабому ребенку, который сейчас мертв… Или не настолько мертв, как хотелось бы?
Микки молчал до самого дома. Так же, не говоря ни слова, поднялся на пятый этаж, удостоверившись, что Джоуи идет за ним, открыл дверь и первым вступил в прихожую.
Квартира не стала чуть более обжитой за год, который он тут провел. Все тот же запах пыли и смерти. Микки потянулся к выключателю, вспыхнула энергосберегающая лампочка под потолком.
Не-жизнь. Вот что это был за запах. Гнетущий, неуютный, оплетал холодными лентами. Призрачный электрический свет только добавляла ощущение безжизненности.
Джоуи хмыкнул, повел плечами, поставил сумку на пыльные доски пола и снимая пальто.
- Не подскажешь, где ванная? – спросил, дотрагиваясь кончиками пальцев до кровоподтека.
Микки сдернул куртку и набросил ее на вешалку, махнул в сторону прикрытой двери в конце коридора.
- Я помогу. Сейчас принесу перекись, - заметив настороженный взгляд Джоуи, пожал плечами. – С этим-то я справлюсь, не беспокойся. Я год жил в одной квартире парнем, которого приходилось латать постоянно. Так что проходи пока.
Что-то колючее сжало грудную клетку. Джоуи отвел взгляд и, не снимая обуви, прошел по указанному пути. Пол поскрипывал под ногами. В такт этому звуку что-то проснувшееся внутри ворочалось и царапало тяжело бьющееся сердце.
Парень поморщился, включил свет... и удивленно оглядел помещение. Большая... огромная ванная комната. Сама ванна длинная. Джоуи бы без труда вытянулся во весь рост. Правда, стены обшарпанные, краска облупившаяся... потрескавшийся кафель. Отпечатки времени. В углу стояла стиральная машина. У противоположной стены – раковина, и над ней - круглое зеркало.
Зеркальная поверхность отражала бледного парня с растрепанной черной челкой. Левая бровь была рассечена, неровная полоска засохшей крови.
Будет шрам...
Джоуи хмыкнул и, включив воду, ополоснул лицо, смывая кровь. Его не покидала мысль о том, что Микки с кем-то жил... до него...
Колючки впились в сердце глубже.
Микки прошел в комнату, дернул оконную раму – чтобы хоть немного развеялся этот затхлый запах, поежился от ветра, вытянул из-под кровати обувную коробку, содержимое которой и именовалось аптечкой первой помощи, и вернулся в ванную.
Толкнул Джоуи к краю ванны, чтобы не нужно было тянуться, встал между колен. Год уличных драк, сотни ран. Так что Микки иногда казалось, что он может ассистировать в отделении травматологии. Рассеченная бровь Джоуи мелочи по сравнению с большинством из тех. Но почему-то эту Микки чувствовал как на себе. Мальчик закусил губу, приложил полотенце, потянулся, чтобы вымыть руки.
В конце концов, удалось даже улыбнуться:
- Радуйся, что не придется зашивать. Поиграем в доктора?
- Что-то тебя сегодня на игры тянет, - усмехнулся Джоуи, присев на бортик ванны и упираясь в него руками, чтобы не свалиться внутрь. Даже колени раздвинул шире, чтобы мальчишке было удобнее.
Движения четкие. Микки не мешкал. Все так, словно он целую жизнь только и делал, что залечивал раны и ссадины.
Год жизни с тем парнем научил тебя обрабатывать царапины?
Джоуи поморщился и помимо воли дернул головой, когда особенно сильно защипало. Хотя вряд ли только поэтому...
- Больно? – вырвалось испуганное, встревоженное. Микки, тут же испугавшись своей реакции, усмехнувшись, закончил. - Не кричи только. За стеной полоумная бабка. У нас с ней вечный конфликт на тему аморальности современной молодежи.
Правда, даже ее подозрения не шли дальше наркотиков и пьянок. То, чем Микки как раз-таки совсем не интересовался.
Перекись, вата – руки сами знают, что делать, Микки сосредоточенно хмурился, кусал губу, пока осторожно разглаживал пластырь. Потом опустил ладони на плечи Джоуи, склонил голову, прижался лбом к виску.
- Мне семнадцать. И в детстве у меня не было времени на игры. Я... наверное, нагоняю.
Приподняв руку, парень дотронулся до пластыря и неуверенно улыбнулся сам себе. Забота... В любой другой день обошелся бы без... без Микки. Звучало странно. Как будто не было жизни «до». Словно вся жизнь – это сгусток тепла одного единственного человека, его голос, действия, движения, глаза цвета стали и улыбки-усмешки.
- Похоже, что и я нагоняю, - погладил мальчика по голове и, сжав его волосы на затылке, притянул ближе к своему лицу. – Поцелуй меня... – шепот в сухие мягкие губы.
Ноги подогнулись. То, что он хотел спросить о тех парнях за гаражами, стало абсолютно неважно. Времени думать о других, нет. И они, и февраль, и поток безликих людей, бесконечные пробки, московская серо-лиловая зима – за порогом этой квартиры. Мы – то, что мы есть. Кто-то ошибся и мертв, кто-то выиграл. Пока.
Микки осторожно коснулся губ Джоуи, замер, задержав дыхание, прежде чем приоткрыть рот, провести кончиком языка. Выдохнул, пробежал кончиками пальцев вдоль шеи – кожа теплая, под ней ровно пульсирует артерия. Страшно. Микки не было дела до миллионов людей по ту сторону. Страшно, что однажды…
- Не смей оставлять меня одного.
Эти слова... Джоуи понял теперь, что видел тогда, в своей кухне. Взгляд – немая просьба – «будь всегда со мной».
Дыхание сбилось, пальцы разжались, и парень крепко обнял Микки, словно говоря: «не оставлю». Поцелуй... неумело чередуя нежность и силу, которые сменяли друг друга за доли секунд множество раз, Джоуи целовал его, чувствуя, что теперь они связаны если не навечно, то надолго.
- Не посмею, - тихо, но твердо. – И ты... не смей.
Слова верности. Клятва.
Микки, который последние три года существовал только для того, чтобы, когда придет время, умереть. Время пришло. Тот человек мертв. Теперь – эти слова, которые он хочет произнести, больше чем обещание быть с Джоуи. Это обещание жить.
- Да.
Так тихо. Он услышал меня за шумом льющейся воды?
Сердце колотилось оглушительно громко. Желание, такое острое, что биение крови отдавалось мягкими толчками в кончиках пальцев – необходимость прикасаться. Тогда, в первый раз, такого не было. Микки помнил – тогда тошнило от пьяного желания чего-то неизвестного, и голова плыла. Сейчас, в бесстыдном свете яркой лампы, все совершенно ясно и определенно. Но от этого, возможно, даже сильнее. В животе пустота, которая сжималась, скручивалась. Когда падаешь - такое же ощущение – спиной, в неизвестность.
Ладони забрались под свитер Джоуи, скользили вдоль позвоночника, по ребрам, пальцы гладили поясницу, лихорадочно, торопливо.
- Я сейчас упаду... - выдохнул хрипло.
Парень резко поднялся и подхватил Микки. Прижал крепко к себе, чтобы не уронить, ощущая приятную тяжесть на руках. И сладко сжалось сердце...
Ступал аккуратно. Из ванной - в спальню. Открытая форточка. Морозный воздух тут же обжег горячую кожу. Опустил Микки на кровать и захлопнул окно, так что стекла задребезжали. И принялся целовать мальчишку, нависнув сверху и упершись руками в кровать по обе стороны от его плеч.
Дыхание и стоны смешивались...
Руки скользили по юношескому телу, сжимая так, что обязательно будут синяки, лаская до мурашек, стягивали одежду.
Было хорошо... И дальше точно могло стать еще лучше.
Джоуи лизнул твердый маленький сосок, поцеловал рядом и скользнул ниже, сражаясь с ширинкой на джинсах мальчишки.
Микки приподнялся, позволяя стянуть джинсы на бедра, выгнулся, прижимаясь к Джоуи. Не остановиться. Дрожал от холода выстуженной ветром комнаты, холодными пальцами царапал кожу, задирая свитер, притягивая к себе.
Тело горело – мальчишка развел колени, потерся о бедро Джоуи. Так уверенно его раздевали, ласкали – как и нужно, чтобы мысли путались, и живот сводило от желания. И наверняка Микки не первый… Горло перехватило. Тот? Что «как отец»?
Обхватил Джоуи за шею, притянул к себе, чтобы глаз не видеть, ненавидя себя за смесь стыда и ярости сжигающую изнутри, шепнул:
- Много у тебя... таких, как я, было?
Вопросом как раскаленным прутом, выжигая нутро. И не в словах дело, а в том, как они были произнесены.
Джоуи тяжело дышал мальчишке в шею, не двигаясь. И все же ответил:
- Таких, как ты... ни одного, - языком по кромке уха, аккуратно прикусить.
Потому что никогда он не чувствовал себя настолько живым, как было с Микки. Никто не мог пробить стену и подарить ему жизнь... Только Микки.
Особенный. Никогда ни для кого Микки не был особенным. Поэтому от слов - ощущение вдруг обрушившейся весны: желание улыбаться, обостренное до предела восприятие этого мира – запахи, воздух, касающийся кожи. Взахлеб. Пальцы Микки скользнули по длинным прядкам Джоуи, потянули к себе. Быстрые поцелуи – от виска к краю губ. Там замереть.
И все же…
Мальчишка не знал, нашел бы он в себе силы ответить, если бы ему задали такой вопрос, но сам не мог не спросить:
- Ты знаешь, о чем я... о сексе, - и после паузы. – Это мой вопрос, - напоминая сегодняшнюю игру.
Губы мальчишки близко, совсем чуть-чуть до поцелуя, но вряд ли он успокоится и забудет об этом. В памяти как назло промелькнули все те шлюхи, с которыми он спал, лишь бы только избавиться от сексуального голода. И годы, проведенные в интернате с постоянно желающими трахаться старшиками.
Не слишком приятные воспоминания...
- С двенадцати лет я начал спать с парнями, - ровным тихим голосом, глядя в глаза. – После – с девушками, большинство из которых были проститутками. Так что сейчас я не сосчитаю, сколько у меня было таких... – «...как ты». – Доволен ответом? - усмешка и поцелуй в губы, болезненный укус за нижнюю.
И вниз по шее, хрупким выступающим ключицам...
Дурак, ты ожидал чего-то другого? Желудок Микки скрутило спазмом. Это... хуже, гораздо хуже того, что он почувствовал во дворе. Скинул руки Джоуи, сел, прижавшись лбом к металлической перекладине кровати. Словно душило что-то – не вздохнуть, царапнул горло, пытаясь глотнуть воздуха. Ребенок… Глупый ребенок…
- Ответ… принят… - беззвучно.
Микки натянул джинсы, полез в карман – пачка пустая.
- Не хочешь сходить поужинать, детка?
Ничего не случилось.
Джоуи просто поднялся с кровати и отошел к окну. Когда от правды выворачивает наизнанку – это больно. Возможно, Микки чувствовал то, что ощутил на себе он сам. Тогда...
Он мотнул головой и похлопал по карманам джинсов. Сигареты в пальто, точно.
- Хочу, - согласился.
Губы не слушались. Хотелось молчать. Для Джоуи - привычное дело.
- Отлично. На углу есть приличное местечко… для вечно голодных. Я там иногда обедал, прежде чем уехать на наше задание.
Микки болтал без остановки, пока натягивал куртку и воевал с ботинками. Только чтобы сгладить неловкость, чтобы Джоуи ничего не заметил. Он свободен... Микки не имеет права требовать от него чего-то.
Хлопнула дверь подъезда, холодный ветер прошелся по разгоряченной коже, хлестнул по лицу. Микки поежился, сунул руки в карманы. Без перчаток холодно.
Джоуи так и не произнес ни слова. Это и выражение равнодушной сосредоточенности, что ли, пугали мальчика. Поэтому он, как всегда делал с другими раньше, улыбнулся, как будто ничего не произошло, затараторил, наплевав, что слова застревали в горле:
- Я здесь часто бывал в детстве. Ну, как часто? Между поездками. Здесь красиво. Сейчас не очень, конечно. Весной. Весной здорово. Вот там дальше каток, - махнул рукой. – Я даже катался. Сейчас может быть тоже смог бы. Не знаю, - пожал плечами.
Он говорил и говорил. Казалось, никогда не замолчит. Джоуи слушал внимательно, хотя делал вид, что думает о другом. И ничего не отвечал. Шел рядом, курил и смотрел вперед, на улицы города.
Через пару минут они уже были внутри кафе и усаживались за самый дальний столик. Тут же подбежал официант и, дежурно улыбаясь, подал меню. Джоуи глянул на него, тот как-то побледнел и, не стирая улыбки, ретировался. Парень протянул папочку Микки, мол, выбирай.
- Что бы ты без меня делал, – мальчишка пробежал глазами по строчкам, чувствуя себя безумно важным. И совершенно серьезно добавил. – Хорошо, что я у тебя есть, да?
Покраснел, уткнулся в меню и быстро перевел тему:
- Что ты будешь пить?
- Хорошо. Пиво, - Джоуи ответил сразу на оба вопроса и вытащил из кармана пачку сигарет. – Угощайся, - достал себе цилиндрик и закурил, поставив на середину столика пепельницу.
Ну вот. Даже получилось выдавить из себя хоть что-то членораздельное.
Микки кивнул, продиктовал заказ подошедшему официанту и только потом закурил.
- Что дальше? С твоей работой, я имею в виду.
Со стороны казалось, что они… кто-то вроде приятелей, заглянувших в воскресенье вечером поужинать. Таких полно в зале, если оглядеться.
- Ты можешь сказать, что тебе нужно. Чем я могу помочь? Машина, какие-нибудь там пропуска… - пожал плечами. – Такие вещи не проблема. Я этим занимался.
Джоуи равнодушно посмотрел на Микки чуть посветлевшими глазами.
- Нужна машина, - кивнул, выдыхая дым. – И еще тот, кто хорошо знает город. Наверно, это будешь ты. Да, хорошо, что ты у меня есть, - усмехнулся и отвел взгляд, откинувшись на спинку стула.
Что-то не отпускало. Цеплялось изо всех сил, не собираясь исчезать.
- Что за парень, с которым ты жил целый год? – вопрос слетел с языка почти самостоятельно. Нечто в груди как будто ухмыльнулось и расправило иглы, заставив парня глубоко вздохнуть и сжать челюсти.
Ревность? Теперь понятно, что ты из себя представляешь.
- Это мой вопрос, - повторил слова мальчишки, снова посмотрев на него. И не дай... И пусть только попробует не ответить.
Замолчать на полуслове – сбиться с мысли. Это не тот вопрос, на который Микки хотел бы отвечать. Но одного взгляда на Джоуи было достаточно, чтобы понять, ему важно услышать ответ. Раз так... Значит, стоит научиться говорить.
Микки подождал, пока официант поставит перед ними тарелки и стаканы с пивом и колой, а потом попытался втиснуть год сумбурной жизни в пару фраз:
- Мне было пятнадцать. Мы познакомились в клубе на Ибице. Это был один из тех клубов, куда пускают по рекомендации, все остальное – твой возраст, кто ты и где твои родители – наплевать. Этот человек – первый, с кем мне хотелось заговорить после… Странно, потому что, в общем-то, меня никогда ни о чем не спрашивал и вряд ли интересовался тем, что я говорю. Он предложил поехать с ним. Я поехал. Мне просто нужно было убить время. Он дрался на улицах, я стоял рядом и ждал. Когда все заканчивалось мы возвращались домой, и я помогал ему с царапинами. Вечерами пили виски, пиво или чай, ложились спать и молчали-молчали-молчали. Спустя год я уехал.
Микки вопросительно посмотрел на Джоуи.
- Или ты хотел знать что-то другое?
Джоуи задумчиво тушил окурок в пепельнице, переваривая все то, что сказал ему мальчишка. Судя по ответу, секса у них не было, но нужно уточнить... обязательно нужно. Потому что ревность уже начинала урчать, предчувствуя всплеск эмоций. Джоуи сглотнул и тихо:
- Ты спал с ним?
Вопрос как вопрос. А в животе скрутился болезненный узел, готовый разорваться к чертовой матери, если прозвучит утвердительный ответ. Страшно, но необходимо смотреть на лицо Микки... Киллер даже не хотел знать, что тот увидит в его глазах. Да соберись ты!
Микки удивленно смотрел на Джоуи – взгляд тот же, что и перед тем, как он выстрелил. Равнодушный немигающий – дикой кошки, готовой к прыжку.
- Нет… - ответ тихий, не опуская головы.
Больно? Так же, как мне часом раньше?
Неужели только так и будет всегда – словно они наносили друг другу тонкие надрезы на коже, вскрывали – до нервов.
- Было не с ним. Один раз. Только вряд ли, наверное, это можно назвать «спать с кем-то», - пожал плечами. Холод и явственно, до тошноты – аромат лимонного освежителя, переплетающегося с запахами кожи салона автомобиля и секса. Микки яростно ткнул сигарету в пепельницу, поднялся:
- Я сейчас.
Джоуи проследил взглядом за мальчишкой, чувствуя, как постепенно расслабляются мышцы, и исчезает тугой узел. Можно было даже вздохнуть полной грудью.
Он посмотрел на стол. Есть не хотелось.
Был другой голод.
Отодвинул стул и прошел до двери туалета, где скрылся Микки. Решительно открыл дверь, ступая внутрь, и увидел его около раковины.
- Я уже успел соскучиться, - быстро на выдохе, пока приближался к мальчишке, а потом – сильные объятья и грубый поцелуй в податливые губы. Руками под одежду, за пояс, дергая вверх и сажая на столик. - Детка... – ладонью по спине, другой - поверх футболки, по груди... сжимая шею длинными пальцами.
И плевать, если кто-то зайдет. Хотя... это даже интересно.
Микки вздрогнул. Только что он плескал в лицо ледяной водой, чтобы избавиться от дрожи, от тошнотворного запаха, а миг спустя его прижали к себе – и ничего не осталось от тех дней, только острое возбуждение и запах Джоуи, в котором можно было утонуть с головой. Жажда – пугающая по своей силе, перекрывающая все остальное. Микки откинул голову назад, позволяя пальцам гладит горло, пугаясь того, как бешено бьется пульс под прикосновениями Джоуи. Обнял коленями бедра парня, притягивая к себе.
- Ты… ревнуешь… - на выдохе, торжествуя.
Мой. Мой-мой-мой…
Потерся носом о ключицы, прошелся языком вдоль шеи, прихватил кожу, оставляя мгновенно налившиеся кровью следы.
- Мой…
Джоуи что-то прорычал, возбуждаясь сильнее, чувствуя мурашки от поцелуев Микки и от его слов.
- Твой... – потянуть мальчишку за волосы и впиться в губы с тихим стоном.
Прижался бедрами, уже с желанием опрокинуть его на стол и трахнуть прямо здесь. Но тут дверь открылась, и в туалет вошел кто-то из посетителей.
Какой-то парень замер на пороге, шокировано глядя на то, как Джоуи бесцеремонно лапал Микки. И казалось, что вообще никогда не придет в себя от увиденной картины. Киллер нехотя выпустил мальчишку из своих рук и отошел на шаг с желанием если не пристрелить, то заставить этого урода сожрать кусок мыла, что лежал на столике.
Микки моргнул, фокусируясь на вошедшем, посмотрел на Джоуи, во взгляде которого была явная жажда крови, и, выдавив улыбку, соскользнул на пол.
- Эээ… все… - и к застывшему столбом парню. – Что-то как будто… в глаз попало.
Не выдержав, фыркнул, схватил Джоуи за руку и потянул к дверям.
- Ужин, детка. Я голодный.
За столиком улыбался и торопливо уничтожал содержимое тарелки, время от времени поглядывая на Джоуи. А когда они, наконец, вышли из кафе, не выдержал, коснулся кончиками пальцев ладони спутника, глянул искоса и снова смущенно отвернулся.
Парень схватил его за руку, сжимая холодные пальцы в своей теплой ладони.
На улице заметно потемнело, загорелись фонари и яркие вывески и витрины магазинов. Слышались лай собак, голоса людей и шелест шин по асфальту. А казалось, что они одни. Что нет больше никого, кроме них двоих. Словно окунулись под воду, где всё окружающее теряет свое значение и есть только гулкие отзвуки мира.
Темный подъезд дома, звуки шагов по лестнице.
И Джоуи без предупреждения прижал Микки спиной к облупленной стене, целуя до боли в губах и до дрожи в пальцах. И этого чертовски мало...
Голова Микки откинулась назад, от неожиданности мальчишка прикусил губу Джоуи, поморщился от боли в затылке, простонал от накрывшей жаркой душной волны возбуждения. Пальцы развели полы пальто Джоуи, потянули ремень из петель, Микки осторожно кончиком языка коснулся ранки на нижней губе, принялся зализывать.
Запахи пыли и сгоревшей рыбы, тусклый свет одинокой лампочки под потолком, где-то далеко-далеко шум телевизора, ежевечерний концерт за дверью напротив – скандалят, потом трахаются – сколько Микки себя помнил. Жизнь?.. Это?
- Хочу тебя… так, что больно…
- Знаю... – хрипло ответил Джоуи.
Облизнул губы, почувствовав солоновато-металлический привкус крови, и снова поцеловал его, плотнее притискивая к стене. Расстегнул куртку, забрался под одежду холодными после улицы руками, ощущая обжигающее тепло мальчишеского тела ладонями и подушечками пальцев.
Уловимая дрожь - пульсация жизни. И это настолько близко, что голова слегка кружилась.
Коленом между ног Микки, позволяя тереться пахом о бедро.
Щелчок ключа, сухой, короткий, показался оглушительно громким. Сердце Микки подпрыгнуло и испуганно заколотилось, он инстинктивно прижался к Джоуи, вцепился ему в рукав.
Дверь приоткрылась ровно на длину цепочки. Мать твою… Соседка. Микки сквозь зубы выматерился.
В темноте не было видно, но отлично представилось, как подслеповатыми глазами она подозрительно вглядывалась в полумрак. Ощущение, что ниже она держала нацеленными на них дробовик.
- Кто здесь?
Блядь… Гениальный вопрос.
Джоуи обернулся, услышав старческий хриплый голос. Ну почему им всегда кто-то мешает? За что?!
- Скажи, чтоб не доебывалась до нас и шла спать, - киллер не сдвинулся с места, снова целуя Микки, но уже в шею. А то, что между лопаток от пристального взгляда свербело – пустяки. Лучше уж так, чем совсем ничего...
Если бы все было так просто. Микки отлично помнил, как бабка притащилась вместе с участковым знакомиться, когда он только переехал сюда.
Вздохнул, мотнул головой:
- Она вызовет милицию, - тихо, для Джоуи.
Микки скользнул в круг света от тусклой лампы.
- Это я. Вернулся с каникул.
Щель стала шире, теперь можно было увидеть настороженную мордочку Фрекен Бок. Микки фыркнул и подумал, что обязательно нужно показать этот мульт Джоуи.
- С кем? – допрос не прекратился.
- С другом. Мы… эээ… ключи искали.
Микки, правда, залез в карман и выдернул связку, помахал ею перед носом соседки, прежде чем заняться дверью.
Джоуи сплюнул на пол лестничной клетки и ударил кулаком по стене, слегка содрав кожу на костяшках о шероховатую поверхность. Ему уже надоели эти гребаные обстоятельства, из-за которых он не мог обнять Микки, поцеловать, стянуть к чертовой матери его штаны и трахнуть прямо в этом подъезде! К нему тянуло с невероятной силой... а мальчишка только распалял.
И еще эта старуха.
- Можно, я ее застрелю? – как бы между делом спросил Джоуи, хотя внутри все клокотало от злости.
Микки дернулся, испуганно глянул на спутника. Слишком ярко… Мгновенно - приступ тошноты – грязный снег и темные, как расплескавшиеся чернила, пятна. Схватил Джоуи за руку и потянул в темноту квартиры. Еще до того, как Фрекен Бок
начала читать лекцию о бережном отношении к их общему дому.
- Мама передавала вам привет.
Превентивная мера. По легенде Микки мама – очень занятой человек и постоянно в разъездах. По сути, даже не ложь.
Когда дверь, квартиры, наконец, захлопнулась, Микки поднял взгляд на Джоуи.
- Так просто, да? За то, что тебе не дали трахнуться? Или просто потому, что у тебя плохое настроение, как тогда…
- Плохое настроение? – парень приподнял левую бровь.
И тут же понял, что имел в виду мальчишка. Тогда... когда Джоуи убил двух отморозков. Всего лишь.
Настолько врезалось в память?
- Детка, я хочу тебя. И мне нужен только ты. Я готов убить любого, кто посмеет помешать мне или встать между нами.
Все это он говорил тихо чуть хрипловатым от постоянного курения голосом, делая шаг за шагом по направлению к Микки.
- Если это будет очередной пьяный уёбок, - продолжал киллер, – он труп. Если это будет какой-то малолетний придурок – он труп. Если это будет старуха, стоящая одной ногой в могиле – она окажется в этой могиле обеими ногами.
Рукой вперед, впечатывая ее ладонью в стену над плечом мальчика. Склонился - лицом к лицу – глядя прямо в серые глаза, словно цепляясь невидимыми когтями, не позволяя отвернуться. Сердце колотилось, мышцы были напряжены.
- Мне... – Джоуи выдохнул. – Ты мой Микки.
И от этого чувства собственности весь мой мир крутится вокруг тебя...
Слова вошли острыми иглами, застряли под кожей, одновременно раня и заставляя чувствовать себя живым. Микки тяжело облокотился о стену спиной.
Не так…
- Те парни не стояли между нами... Не настолько.
Холодные пальцы Микки накрыли свою, нервно дернули шнурки, в три витка обмотанные вокруг левого запястья.
- Это была просто твоя злость. По-другому ты не умеешь.
Шаг. Чтобы обойти Джоуи, вырваться из темной прихожей, вздохнуть, сглотнуть ком в горле.
И тут же оказаться прижатым за горло к стене. Сильные пальцы давили на шею мальчика, чуть приподнимая, заставляя встать на цыпочки.
Джоуи спокойно смотрел на Микки, чувствуя дикий пульс... и не понимал, почему не может сжать руку сильнее и сломать эту хрупкую шею, чтобы избавиться от зависимости, чтобы покончить со всей этой рвущей на клочки, а потом собирающей заново жизнью другого человека.
- Не тебе говорить мне, что и как я умею, - все так же спокойно.
Больно. Слезы выступили, хотелось сорвать с горла то, что мешает дышать, глотать сухой, пыльный воздух. Совсем не похоже на то ощущение – три года назад. Когда он лежал в ванне и просто вслушивался в биение своего засыпающего навсегда сердца... Сейчас было неспокойно. Сейчас казалось необходимым сопротивляться. Жить.
Что изменилось?
Рука взметнувшись, легла поверх ладони Джоуи, но не останавливала. Микки чуть откинулся назад, сморгнул слезы.
- Все, что… хочешь, - едва слышно.
Мы здесь одни. Тебя никто не найдет.
- Твое… право.
Джоуи разжал руку, отпуская, позволяя вдохнуть и захлебнуться воздухом. Как будто отравляющий газ забрался в легкие.
- Мое право, - повторил, смотря на мальчишку, что пытался отдышаться.
Внутри Джоуи все вывернулось наизнанку, оголяя болевые окончания и чуткие нервы, показывая исполосованную душу. И пахнуло морозным холодом осознания...
Дальше - без слов.
Взгляд – безразлично-спокойный.
Входную дверь - на себя.
В прохладный подъезд.
- Не жди меня, - ровно, без эмоций.
По лестнице – вниз.
Мне нужно подумать.