читать дальше
Между ними секунду назад было жарко,
А теперь между ними лежат снега Килиманджаро!
Би-2 & Сплин
А теперь между ними лежат снега Килиманджаро!
Би-2 & Сплин
Лондон. Февраль, 21. Квартира Джоуи.
Микки проснулся счастливым. Это было странно. Забытое острое ощущение, растекающееся по всему телу – словно солнечный свет расплавили и влили в артерии. Никаких снов. Ни разу за ночь не просыпался.
Прислушался. Где-то далеко шуршали шины по асфальту, и как будто у кого-то из соседей работал телевизор. Город оживал.
Микки зевнул и открыл глаза. Темно. Свет пробивался сквозь шторы – редкий, голубоватый – дрожащий, словно лазерные лучи. Мальчишка улыбнулся и повернул голову. За ночь, кажется, они с Джоуи забыли, что собирались как можно меньше соприкасаться друг с другом. По крайней мере, то, как его прижимали к себе, скорее было свидетельством уверенного бескомпромиссного «мое», и Микки понял, что именно это ощущение принадлежности было причиной бьющего через край счастья.
Теперь я твой…
Не вслух. Пока. Но и про себя уже звучало успокаивающе. Словно это утверждение стало незыблемым законом мира.
Микки несколько минут пялился на лицо Джоуи. Во сне оно казалось другим… мягче, что ли? Гладкая кожа и темные ресницы и брови. Хотелось потянуться и поцеловать – лоб, щеки, тонкую линию губ. Микки, тихонько хмыкнув, заставил себя выползти из-под одеяла. Лучше встать и одеться до пробуждения Джоуи. Им нужно успеть на самолет.
Ощущение нежности и тепла рядом с собой. Для Джоуи очень сладко и непривычно.
Он с неудовольствием почувствовал, что теплый комок намеревался куда-то удалиться из его объятий. Не открывая глаз, сцапал Микки за бока обеими руками и снова прижал к себе. Мягко... И не хотелось вылезать из постели еще несколько часов.
Сонное дыхание в растрепанные русые волосы мальчишки. Они пахли ванилью... или чем-то похожим на ваниль.
- Куда собрался?.. – хрипло спросонья, чуть-чуть приподняв веки.
Ммм… Теперь точно не… Микки решил не додумывать, а просто повернулся, ткнулся губами в шею Джоуи, пробежал пальцами по груди, вдоль ребер – вниз, к животу, закинул ногу ему на бедра, притиснувшись вплотную… Фак! Словно и не было ничего несколько часов назад, и тело жадно требовало еще. Впрочем, просыпаться со стояком нормально для семнадцатилетнего парня, да? Микки надеялся, что Джоуи это знакомо. И все же, покраснев, чуть отстранился
- У нас самолет. Мне хотелось бы еще успеть поесть, - и, усмехнувшись, сладким-сладким голосом добавил. – Что ты будешь на завтрак, детка?
- Тебя буду на завтрак... – просто ответил киллер, почувствовав мурашки от поцелуя и пальцев Микки.
Непроизвольно втянул живот от легкой щекотки и сжал ладонями ягодицы мальчишки, притягивая до невозможности близко. Хотелось повторения вчерашнего вечера перед сном... Джоуи выдохнул сквозь зубы.
- Что-нибудь съедобное, - ответил не так хрипло, слегка укусив Микки за плечо. И заметил лилово-красное пятнышко... Внутренности в животе неприятно перевернулись.
«В душе... вчера... - воспоминания ударили в голову, вызвав легкое головокружение. – Наверняка ему больно», - заботливо провел языком по месту укуса, по теплой коже.
Возбуждение чуть-чуть поутихло, но от него все же нужно было избавиться. Джоуи отпустил мальчика и сел на кровати, свесив ноги.
Раннее утро. Часов шесть. В городе тумана не сразу становилось ясно на глаз, сколько времени. Но всегда появлялось желание выйти на балкон полураздетым, чтобы мелкие капельки оседали на коже, вызывая мурашки.
- Пока что мы не опаздываем, - задумчиво сказал Джоуи и поднялся с постели. Потянулся, пару раз повернулся торсом влево и вправо, суставы хрустнули, тело взбодрилось.
Микки старательно игнорировал и свои мысли о вчерашнем, и возбуждение, и почти обнаженного Джоуи, рассекающего по комнате. Взъерошенный. Теплый. Светлое пятно в предрассветном сумраке. Хмурый, но мальчику уже известно, что это не свидетельство недовольства и не угроза, скорее признак сосредоточенности. Фрагменты, кусочки – черные значки-буквы, которые нужно расшифровать, чтобы узнать какой он, Джоуи. Найти ответ вдруг представилось Микки очень важным. Хотя пока он наверняка был уверен только в одном - с ним спокойно-неспокойно.
Заставив себя отвернуться, Микки натянул джинсы и пошлепал на кухню. Что-нибудь съедобное – это хорошо. Живот согласно отозвался. Ненасытный семнадцатилетний организм требовал жрать, и это приглушало даже мучительное желание плюнуть на билеты и прокрасться в ванную, где, судя по звукам, плескался Джоуи. Воображение мстительно нарисовало яркую картинку.
Фак! Микки яростно дернул дверцы шкафчиков. Растворимый кофе и… и все…– растерянно отметил про себя мальчик. Брови поползли вверх.
Микки четко спланировал убийство человека, которого ненавидел больше всего на свете, но сейчас потерянно стоял посреди пустой кухни.
Облегченно вздохнул, только заметив тостер.
Выйдя из душа, Джоуи прошел в спальню. Вытер волосы полотенцем и с яростью откинул его на кровать. Успокаивать желание руками – это выше его сил. Как наедаться только одним ароматом еды. И желание становится только сильнее.
Он отмахнулся от навязчивых мыслей и надел джинсы и кофту. Тут же закатал рукава и направился в кухню. Раз уж мальчишка вызвался приготовить завтрак, то пусть будет добр, предоставить его перед их отправлением в аэропорт.
- Как успехи? – без особого интереса спросил Джоуи, проведя пальцами по позвоночнику Микки снизу вверх, и отошел к окну, выудив из шкафчика пачку сигарет.
Ему всегда хотелось курить. А уж на голодный желудок – тем более.
Распахнул форточку, впустив в помещение холодный утренний воздух, и закурил, мельком поглядывая на мальца.
- У тебя нет даже клубничного джема!
Звучало как обвинение в поражении при Цусиме, не меньше. Микки с укоризной смотрел на Джоуи, когда ставил перед ним тарелку с тостами. Конечно, чуть более подпекшиеся, чем нужно. Совсем слегка. Этот промах удачно камуфлировало желтое солнышко растекшегося масла. Но на всякий случай мальчишка завершил картину идеального семейного завтрака взглядом – заржешь, получишь это масло в…
Странное волнение. Из-за необходимости понравиться кому-то. Микки никогда раньше не думал, что это может быть так важно. Он забрался с ногами на стул в углу, как и накануне, схватился за чайную ложечку, будто за нож.
Парень недоверчиво посмотрел на подгоревшие тосты, потом перевел взгляд на использованный тостер и - на Микки. Глаза мальчишки говорили о том, что «либо ты это съешь, либо пеняй на себя».
Выкинув недокуренную сигарету в форточку, Джоуи уселся за стол и принюхался к завтраку. Ну по запаху, вроде, вкусно... и возможно даже не опасно для здоровья, которого почти не осталось. Но чего-то не хватало...
- Мог бы кофе еще подать к столу, - буркнул киллер и аккуратно откусил от хлебца кусочек.
Ситуация вообще была странной и немного необычной. Готовили для Джоуи лишь однажды... и только лишь потому, что он лежал в лазарете. Так что эта забота со стороны мальчишки была весьма... непривычной.
- Есть можно, - прокомментировал стряпню, прожевав первый тост.
После этих слов от сердца Микки отлегло. Но вот замечание о кофе…
- Кофе? У тебя там только эта… - проглотил нелицеприятный отзыв и растерянно закончил, - в банке. Я решил, ты забыл купить зерна. И остановился на соке.
Микки осторожно пальцами подпихнул к пустому стакану Джоуи пакет и вопросительно посмотрел. Ошибся? Что-то не так?
- Я пью тот кофе, который ты, видимо, нашел, - парень указал большим пальцем в сторону шкафчика. Потом взглянул на Микки, взяв еще один тост.
Казалось, что Джоуи совсем не ел до этого утра. Он запивал хлебцы соком и чувствовал, что это почти как тогда... уже хотелось улыбнуться. Что он незамедлительно сделал, пододвинув мальчишке тарелочку с оставшимися тостами и сказав:
- Спасибо...
Получилось благодарно. По крайней мере, Джоуи так думал.
Микки старательно изобразил равнодушное спокойствие. Ничего, мол, мелочи, обращайся. Но это не избавило от неловкости.
Угловатые, острые... разве они смогут хоть как-то притереться? Сосуществовать рядом?
Растерянно выражение на лице Джоуи и тишина. Громоздкая. Неповоротливая, как ощетинившийся зверь.
Микки отковыривал от тоста маленькие кусочки и задумчиво запихивал их в рот, глотал, почти не пережевывая. Ком в горле – беспричинных, глупых, детских слез. Зачем я потащился за этим парнем? Первый раз он позволил озвучить этот вопрос, пусть и про себя.
Что они знали друг о друге? Два зверя, запертые в одной клетке: принюхиваются, жмутся к прутьям, чуть-чуть обнажая клыки. Не так. Не запертые кем-то. Это их желание – быть рядом.
Кусочек тоста царапнул горло, Микки поморщился, провел языком по нёбу и потянулся за стаканом.
- Поиграем?
Кривая усмешка. Взгляд снизу вверх.
- Давай, - сразу же согласился Джоуи. Игры он любил.
Тем более захотелось немного поднять настроение мальчишке, который как-то неожиданно расстроился. Из-за чего? Сердце непривычно ёкнуло, но появившаяся на губах Микки усмешка вернула все на круги своя. Как зимой поверхность воды покрывается тоненькой и хрупкой паутинкой льда. Все так, как нужно.
Джоуи достал из пачки еще одну сигарету. Пока просто вертел ее между пальцами, смотря на мальчика:
- Что за игра?
Воспоминание о первой встрече: тот же взгляд, от которого у Микки перехватывало дыхание. Но сейчас к этому добавилось тянущее, яростное из глубины души «Это - мое. Только мое». Откуда оно?
Микки фыркнул и потянулся через стол, выдернул из пальцев Джоуи сигарету, сунул ее в рот, прихватив губами, и потянулся за зажигалкой.
- Правила простые. Я задаю тебе вопрос. Ты на него отвечаешь, - серьезно уточнил, - честно. Если чувствуешь, что не можешь ответить – выполняешь желание. Потом твоя очередь спрашивать.
Микки, рассмеявшись, нарочито равнодушно повел плечами.
- Конечно, если трусишь, можем придумать что-нибудь другое.
Щекочет нервы. Предчувствие опасности, прогулка по краю. Любой вопрос и любое желание – у мальчишки от одной мысли об этом во рту пересохло.
Джоуи лениво поморщился, лишившись сигареты и выслушав правила. Подкурил Микки на вытянутой руке и выщелкнул себе из пачки еще один никотиновый цилиндрик.
«Значит, эта игра – простор для полета фантазии», - хмыкнул киллер, улыбнувшись. Сердце особенно сильно толкнулось в груди.
Главное, чтобы ты не струсил, детка, - подмигнул и выпустил колечко сизого дыма.
- Кто начинает? – взял с подоконника жестяную баночку из-под кофе, на треть заполненную окурками, и с легким стуком поставил ее на стол, тут же стряхнув туда пепел.
Беззаботно. На первый взгляд. И все равно когтистая лапа сомнений, неудобств не отпускала что-то внутри. Так не было с Кайлом. Тот не вызывал никаких эмоций, кроме подобия товарищества. Для них обоих это было работой. Как блестящие рельсы, соединенные шпалами – всегда рядом, но никогда не пересекались.
Ненужные воспоминания.
Микки посмотрел на Джоуи. Робкая мысль: ты действительно хочешь что-то обо мне знать? А я - о тебе? Хочу ли? Ответ на этот вопрос заставил улыбнуться. Так улыбался бы затисканный мартовский кот, если бы коты умели улыбаться.
- Обещаю говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, - тон серьезный, а глаза смеются. - Я начинаю.
Закусил губу.
- Джоуи... - первый раз, кажется, назвал по имени, и споткнулся, попробовал на вкус, отвернулся к окну. – Любишь дождь?
Легкий вопрос. Даже думать не надо. Только вот это слово...
- Мне нравится дождь, - ответил Джоуи. – Только курить под ним проблематично, - усмехнулся, глядя на лицо Микки. Острый подбородок, чуть пухлые мягкие губы, которые последнее время хотелось целовать постоянно, прямой нос, слегка розоватые скулы и выразительные глаза. Все-таки красивый мальчишка.
- Теперь моя очередь, – выдохнул дым в сторону окна, обдумывая вопрос. – Детка... Микки – это твое настоящее имя?
Прежде чем ответить, Микки долго молчал. Чтобы объяснить, нужно начать сначала: привет, я ненастоящий, от и до. И вообще, есть ли я?
Но Микки сам начал игру, и сдаваться было не в его правилах. Ну и что, если он раньше ни одной живой душе этого не рассказывал? С этим человеком можно. Единственная слабость – прежде чем ответить, слезть со стула, затушить сигарету, к которой даже не притронулся, подойти, прижаться щекой к макушке Джоуи и прошептать:
- До четырнадцати лет меня звали Мэтью. Мэтти, - мягкие прядки щекотали нос, и Микки поморщился.
- Мэтти...
Взгляд снизу вверх... Джоуи словно прикидывал, идет ли мальчишке это имя. Как примерял на него что-то, что ему шло, но было ощущение неправильности. Микки-Мэтти. Маленькие острые лезвия как бритвы. Они резали тонкую ткань уже существующей реальности, показывая проблески другой... совсем неизвестной.
- Тебе не обязательно звать меня так, - мальчишка равнодушно пожал плечами. Внутри, сжавшись от страха. Захлебнувшись кровью – словно кокон вспороли, и в нем... Три года он не слышал этого имени. А теперь, оказывается, что тот мальчик, Мэтти, не умер? Затаился. Спал под снегом. И стоило Джоуи позвать... Горло стиснуло, так больно, до слез. – Мэтти был…
Каким? Страшно.
- Беспомощным, - усмехнулся и закончил, - Мэтти мертв, детка… Мэтти мертв.
- Твой вопрос, - напомнил парень, чуть повернувшись и притянув мальчика к себе на колени, чтобы тепло было еще ближе.
Микки обхватил шею Джоуи руками, прижался щекой к скуле, слегка потерся.
Что спросить? Самое важное: почему ты позволили мне пойти за тобой? Не спросит. Потому что и ему тогда придется для себя ответить, по какой причине потащился?
- Был ли кто-то, ради кого ты хотел перестать быть один?
«...ради кого...» Сердце-предатель болезненно сжалось.
И опять эти непрошенные воспоминания. Слишком много. Казалось, что открыли шкатулку Пандоры.
Такой человек был. Давно. И он не был похож на Микки даже чуть-чуть. Потому что сам Джоуи был как Микки – семнадцатилетний паренек со своими проблемами, только менее... коммуникабельный. И уже тогда хотелось тепла, которого не хватало в детстве.
В груди дрогнуло. Его убили такие же интернатные ублюдки, что и ты. Не думай о том, что произошло с ним. Не думай...
Джоуи сглотнул и выдохнул:
- Желание.
Слово обожгло. Микки, вздрогнув, поднял взгляд. Темные глаза, взгляд сквозь – и это странное выражение, от которого дыхание перехватило. Рвалось наружу ревнивое, ядовитое: «Кто?» Кто был для тебя настолько важным, что ты сейчас одним словом дал мне над собою власть?! Пальцы сводило от желания вцепиться, ударить. У тебя есть только я! Думай только обо мне!
Стиснув коленями бедра Джоуи, Микки приподнялся, жестко обхватил подбородок, заставляя смотреть на себя. Но вместо мучительного, отравляющего вопроса, вышло насмешливое, высокомерное:
- Что если я попрошу убить? Что если мое желание будет таким? Не слишком ли высока цена?
Голос Микки хриплый, низкий. Боль расцарапывала его изнутри, как большая равнодушная кошка. Наклониться, провести пальцами по губам Джоуи – один короткий взгляд, прежде чем прихватить нижнюю губу, сжать зубы. Чтобы и ему… больно. По другому Микки не умел.
Эта сильная перемена... Во взгляде мальчишки злость и боль, в действиях – жажда поделиться этим. Хоть раз он был таким? Таким, что сердце колотилось, а во рту пересыхало? И не от возбуждения... от страха. Джоуи едва слышно простонал, заостряя внимание на пронзающей губу боли. Все что угодно, лишь бы не вспоминать больше. Никогда...
- Все, что угодно... – дыхание сбилось. И еще тише, - для тебя... - ладонями по голой спине, притягивая ближе, не отпуская, даже если будет невыносимо.
«Не для меня... Для того...» От осознания этого живот Микки свела судорога. Не нужен. А чего ты хотел?
Разжал зубы, не отводя взгляда от Джоуи, медленно провел языком по ранке, зализывая. Отстранился.
- Отпусти, - едва слышно, осипло, как после болезни. Микки должно было быть в руках Джоуи тепло, но ему напротив - холодно так, что, казалось, вот-вот начнут стучать зубы.
- Детка, не думал, что ты мог быть влюблен. Забавно.
Задеть так, чтобы он почувствовал.
Микки передернул плечами, пытаясь избавиться от объятий Джоуи, выскользнуть.
- Желание… - первое попавшееся, чтобы только замять. – Сходишь со мной в кино. Сейчас мы опаздываем. Я вызову такси.
Да какого хрена?!
- Ты думаешь, что все на свете знаешь? – не расцепляя рук, только сжимая еще сильнее. – Тебе нравится играть чувствами людей, Мэтти? - произнес настоящее имя с особым ударением, чтобы зацепить как рыболовным крючком.
Потому что очень больно. Гнев захлестывал сознание. И появилось желание рассказать мальчишке эту чертову правду, чтобы понял, насколько бывает тяжело и трудно. Но язык не слушался... сил Джоуи хватило только на несколько слов:
- Он был мне как отец... – тихо и как можно более равнодушно. Не получилось.
Выпустил Микки из рук и поднялся из-за стола. Душу резало как колючей проволокой. На кровавые лоскутки. В горле стоял ком...
Потянулся за сигаретами.
- Вызывай такси, - сказал безразлично, повернувшись лицом к окну и без интереса глядя на дома и улицы. – И твое желание будет исполнено.
Слова как из чертовой сказки. Это заставило Джоуи усмехнуться.
Чем ближе подпускаешь, тем больнее, так? Открываешься. Подставляешься беззащитно под удар. Разве Микки не знал этого? Слова – тонкие порезы. Каждый сам по себе почти незаметен, почти не чувствуется. Если издалека. А если позволить подойти ближе? А если – вот так как у них с Джоуи – кожа к коже? Выходит слишком глубоко. Не вздохнуть и злые слезы раздирают изнутри. Сам виноват. Сам!
Микки молча вышел из кухни, выудил из кучи вещей сотовый и на автомате продиктовал оператору адрес. Вернулся. Смел со стола крошки, скинул чашки в раковину, остановился, посмотрел на Джоуи.
Черная мягкая кофта – под ней плавные линии мышц, выступающие холмики лопаток, косточки шейных позвонков и черные яркие линии татуировки на бледной коже.
Прости…
- Ты его не зови. Мэтти. Он себе вены перерезал в четырнадцать. А Микки… - ну как сказать? Как сделать правильно выразить? – Он не умеет быть с кем-то.
Прости…
Джоуи не обернулся. Так, словно не услышал Микки вовсе. Он чувствовал его взгляд и знал – все еще за спиной.
- Если не умеет, самое время учиться, - затушил бычок в банке из-под кофе. – И мне тоже.
Собрано все самое нужное. Оружие отправлено по отдельному маршруту за определенную плату. Забрать его можно будет в аэропорту Москвы из камеры хранения. Ключ передаст свой человек там же. В таком деле без помощников трудно.
Поддельные паспорта. Остальное – на входе.
Водитель такси заинтересованно разглядывал через зеркало заднего вида мальчишку в коротенькой куртке, джинсах, со слегка растрепанными от ветра русыми волосами и парня в черном пальто и со странной прической. Оба смотрели сквозь затонированые окна на улицы города и изредка – друг на друга. Дорога в такси от квартиры до аэропорта заняла около часа.
«Пожалуйста, пристегните ремни безопасности. Мы взлетаем» – 10:55 – отправление из Лондона.
«Мы рады, что вы воспользовались нашими авиалиниями» - посадка в 17:50 по московскому времени.
***
Ты посмотри ему в глаза – там только выстрелов дым.
Пока он жив, его война будет с ним.
Дельфин
Пока он жив, его война будет с ним.
Дельфин
Рейс Лондон-Москва.
Джоуи.
Второе имя в честь родителя. Россия - дом, в котором он прожил только первые месяцы своей жизни. Темные глаза и никотиновая зависимость от матери. Высокий рост и ненависть ко всему живому от отца. Шрам на животе, справа от пупка, по вине напарника. Больше напарников не было. Не стало и того.
Он не прощает ошибки.
Руки с длинными - музыкальными - пальцами привыкли держать оружие. Любое. Желание уничтожить побольше жизней заставляло изучать и овладевать.
Деньги - необходимая бумага.
Чтобы существовать, не нужно много. Он понял это в восемь с половиной лет. Жизнь в интернате - становление характера человека. И чтобы победить противника, нужно чуть больше сил и ловкости, чем у него, чуть больше жажды победы, чуть меньше ненависти к нему. И тогда «выигрыш» уже в кармане.
Четыре стены без просвета и окна - ад. Болезненно рвущий сознание ужас. И чувство беспомощности как у загнанного зверя, перерастающее в панику. Сужающаяся коробка. Страх настолько велик, что глупое тело забивается в угол, зажмуривая глаза и часто дыша. С губ срывается шепот. Сорванный, сдавленный, что сейчас все пойдет, что это всего лишь выдумка больного разума.
Никогда не помогало. Страх рассасывался только после того, как получалось найти выход из этого ада.
Открытые пространства - свобода. Свобода мысли, слова, дела. Себя. Множество мест в каждом уголке мира. Больше ста смертей по заказам. Свобода выбора - когда и чем.
А смерть - это логическая игра. Он ведущий. Остальные игроки, не подозревающие об этом. И все дело в принципе. Разгадан принцип - разгадана игра - разгадан ведущий.
С полицией и прочими властями справедливости он не соприкасается. На него нет наводок, и на нем нет судимостей. Чист. Даже не замечен. И он не собирается показываться им до самой смерти. А она может настигнуть его в любой момент.
Ничего личного.
Руки по локоть в крови, от которой не отмыться. Он ее не замечает. Внутри сжигающая заживо ненависть. Она его подруга, помощник и необходимость.
И не страшно.
Сердце отстукивает привычный ровный ритм, сигареты, жвачка, деньги, оружие, плеер, место около иллюминатора, недолгий чуткий сон.
Место назначения.